– Ты не убедил нас, братец, – проговорил Крас.
– А я и не пытался в чем-либо вас убедить или переубедить. Увидев вас, я понял, что это просто невозможно. Вы пытаетесь разорвать то, что неразрывно с вами связано. А это бессмысленно, как тушить огонь дровами или пытаться выпить море, которое не убывает из-за тысячи капель, в него постоянно стекающих. Вы ведь любите друг друга как сестра и брат, просто боитесь в этом признаться. Вы…
– Хватит! – она подскочила к нему и дала увесистую пощечину: – Хватит!
– Тебя так раздражает правда? Тогда я готов принять свою учесть только лишь для того, чтобы показать вам, что вы неправы.
– Что ты можешь, брат? Ничего! – Крас усмехнулся: – У тебя нет ни сил, ни возможностей! Ты никто!
Скирия мотнул головой:
– Ну, в чем-то ты прав, – и посмотрел на обоих, – но этот мир у меня получился!
– Все! – она махнула рукой. – Готовься к смерти, брат. После нее все закончится… Для тебя…
– Смерть –это всего лишь начало…
Кара на это только хмыкнула, а Крас усмехнулся…
Они не верили ни в его Силу, ни в его Веру, ни в его Возможности…
А ночью в клетку к Скирии пришла Жозефина, его самая преданная и стойкая последовательница…
Легенды говорят и об этой встрече. И тут они не то, чтобы лгут, просто не всю правду говорят…
…
– У тебя двадцать минут! – проговорил охранник, открывая дверь клетки.
Дверь открылась, и Жозефина прям-таки влетела в клетку и бросилась к Скирии.
Ни он обнял ее, а она. Ни он засыпал ее поцелуями, а она.
– Господи, как я рада тебя видеть!
– Я тоже рад тебя видеть, – ладонью пригладил ее волосы, улыбнулся.
Она снова поцеловала его и прошептала:
– Мы сможем бежать. Прямо сейчас!
– Бежать? Зачем?
– Я видела суд, точнее судилище. Смерть твоя будет страшной. А потом я слышала разговоры…
– И что такого придумали моя сестренка с братцем?
Жозефина, кажется, была единственным человеком, кто был посвящен в семейные тайны Скирии:
– Чтобы твоя смерть была еще ужасней, тебя казнят вместе с двумя убийцами! Тем самым желая изничтожить всю твою божественную сущность… И я… я… Не хочу этого!
– Милая моя, Жози, – он улыбнулся, провел ладонью по ее лицу, к которой она прижалась, закрыв глаза.– Чему быть, того не миновать. Но главное: я принимаю смерть не столько ради людей, сколько ради того, чтобы спасти Их! А спася Их, я спасу и людей! И не только людей…
– Они недостойны спасения! Если пытаются сделать с тобой это!
– Они просто заигрались, солнце мое. Они… – он развел руки, как будто пытаясь подобрать нужное слово, или слова. – Они совершенно забыли, кто они есть, и кем они должны быть. Они – боги! А подрались в мелкой песочнице, – вздохнул. – И все-таки они мои сестра и брат…
– Но ты сам говорил, что это почти невозможно, что их спасение тяжелый крест, и ты не уверен, что сможешь его удержать и снести!
– После разговора с ними я понял, что это возможно. Тяжело, но возможно…
– Мне страшно… – она вновь прижалась к его ладони.
Минута, может, прошла в молчании. Наконец, она проговорила, решительно так:
– Я хочу от тебя ребенка… Ничего не говори! – она приложила палец к его губам. – Всегда хотела. Но сейчас, когда меняется мир, когда ты пока еще человек — это желание еще больше! Пожалуйста, даруй мне это счастье!
Он улыбнулся:
– Ты права, я избегал тебя, разговоров о ночи и о счастье быть вместе. Но завтра ты поймешь, что твоя девственность принадлежит не мне, а миру, который меняется. Ты пожертвуешь эту свою ценность во благо нового мира и новых людей. И это будет не просто ночь, а ночь нового мира. Но никогда не отрекайся от своих деяний, даже если думаешь, что сделано зло. Иначе какой смысл что-либо делать? И ничего не бойся, я буду всегда рядом…
– Господи, как я тебя люблю!
Послышались шаги. Стражник возвращался.
– Скир, это последний шанс, – шепотом проговорила Жозефина.
Он улыбнулся и тихонько мотнул головой:
– Этого уже не изменить. А если было б можно, то меня бы здесь не было. Иди…
– Я буду жить только верою в тебя никогда тебя не предам. Ты мой Господин. Ты моя Власть! Ты моя Вера! Да будет так всегда и везде. Во веки веков…
– Да будет так…
…
А следующим днем состоялась казнь.
Трех преступников погрузили в телегу и привезли из тюрьмы на главную Солнечную (одно из немногих мест, где разрешалось называть Солнце – Солнцем) площадь, которая граничила с Дворцом Властительницы. Но при этом мало кто знал, что за казнью наблюдают как Властительница эльфов, так и Король Нангарского Королевства Крас…
Вот и семь ступенек, и эшафот с тремя четвертаками. А рядом с эшафотом клетка с псами. Голодными и озверевшими…
Перед тем как начнется экзекуция, каждому из приговоренных дается выпить специальный отвар, который притупляет боль и крови не дает быстро течь. Не из жалости, как можно думать, читая легенды…
Но легенды ведь лгут…
А из-за зрелищности, на самом деле. Эльфы слишком любили жизнь, чтобы так просто отдать ее смерти. И палач мог быть наказан, если кто-либо из приговоренных умирал раньше срока…
Каждый из трех вел себя по-разному.
Один, убийца семерых детей, все кричал о своей невиновности, что его оклеветали и подставили. Но факты говорили об обратном…
Другой, убийца из Готра, даже попытался вырваться, когда его приковывали к четвертаку, при этом грязно ругался и обещал всех поубивать, когда ему представится такая возможность.
Скирия же просто замер на несколько секунд, закрыв глаза, а когда палачи его подтолкнули к действию, просто сказал:
– Я прощаю грехи ваши прошлые, чтобы вы пришли в мои объятья чистыми. Но чистота – всего лишь начало, и только от вас зависит дальнейший путь. Я укажу дорогу, но идти по ней будете только вы. Я всегда буду рядом, но не спрашивайте у меня о каждом шаге, ибо будущее неизвестно, даже мне.
Он сказал это тихо, но услышали все…
А народу на площади было довольно много, и если раньше во время казней было шумно, то сегодня стояла странная тишина, только плач где-то в толпе или лай собаки вдалеке. Люди сами не знали, но именно сегодня не хотелось радоваться наказанию преступников…
Легенды гласят, что все уверовали в Скирию и поэтому пытались тишиной поддержать его в это страшное время…
Но это же легенды…
И ложь…
На самом деле, в этом месте, в этом городе, в Эрзаме, стоящем на юге, на берегу Западного моря мало кто знал, кто такой Скирия и что он проповедовал.
Поэтому эта тишина так и осталась неразгаданной…
Любая экзекуция четвертования всегда начиналась с языка. Язык — это слово, это молитва, и чтобы ослабить связь человека с богом, богами, его и отрезали в первую очередь. И скармливали собакам…
Вторым знаком шли гениталии – связь и продолжение рода, чтобы и памяти не осталось о приговоренном. При этом женщин никогда не подвергали четвертованию, их вешали как самый постыдный и самый низменный вид казни.