Она обернулась к своей даме, попыталась улыбнуться:
— Леди Сьюзен, как вам здесь нравится?
Леди Миллертон, молодая симпатичная вдова, единственная из всех дам, согласившаяся оставаться с Джейн, в отчаянии прижала руки к груди — не успели они приехать, а ее уже столько раз неприлично назвали, унизили и ущипнули:
— О, миледи! Какое скверное место! А эти бандиты!
— Да, вы правы, — сказала Джейн, задумчиво, поднимая крышечку резного зеркала. — Отсюда надо при первой же возможности бежать ко двору королевы…
А пока надо было привыкать. По крайней мере, на двери был добрый замок кованого железа. Они хорошенько запрутся, и тогда можно будет спать почти спокойно.
Дальнейшая жизнь, вопреки страхам Джейн, потекла спокойнее, чем она ожидала. Во-первых, сам сэр Уильям относился к молодой супруге крайне предупредительно и после того, как однажды сделал грозное внушение своим людям, никто уже не смел вести себя по отношению к ней непочтительно: стоило ей бровью повести, и все сразу бросались исполнять приказ леди Говард, опасаясь навлечь на себя гнев ее мужа.
Ясно, что номинально хозяином замка и всех земель оставался лорд Томас, смотревший на Джейн косо, однако кто всерьез воспринимал старого больного пьяницу как хозяина? Будущее было за Уильямом, а он, очевидно, находился у жены под каблуком. Люди из замка Ковентри быстро это поняли, поэтому носились, как угорелые, когда она пожелала улучшить обстановку в своем жилище — почистить, подмести и выскоблить.
Во-вторых, сам Уильям не чинил ей никаких препятствий. В первые же дни она завладела всеми бумагами, попыталась изучить финансовое положение Говардов и ей стала ясна картина того, что творилось в графстве до сих пор. Говарды вели жизнь не влиятельных почтенных лордов, а разбойников с большой дороги. И в первые же дни она смело, но деликатно повела об этом речь.
«Неужели такое будет продолжаться? — спросила она. — Неужели вы и дальше будете настоящим бичом для округи, будете распугивать всех нужных людей, ремесленников и умельцев, будете позорить и свое имя, и теперь уже имя своего тестя?» Уильям смешался, потом пробормотал что-то насчет того, что это отец во всем виноват — разорил графство так, что теперь уже разбитое не склеить…
— Мы нуждались в деньгах, — признался он наконец, — а из арендаторов скорее душу, чем увеличение ренты вытянешь.
— Оттого все люди и разбежались — да, оттого, что вы душу из них вытягивали. — Помолчав, Джейн мягко сказала: — Вы не будете теперь нуждаться в деньгах, коль скоро мы поженились, сэр. Я не могу похвастать опытом, но мне кажется, что при некоторых усилиях любая земля может стать процветающей. Я попытаюсь, если вы мне поможете… если вы, мой господин, перестанете бесчинствовать, грабить, творить неправый суд и вешать кредиторов только потому, что должны им.
Она говорила, казалось бы, о весьма скверных деяниях, однако ее голос не звучал осуждающе. Скорее это было предложение. И презрения тоже не было в ее глазах — напротив, она смотрела на него доброжелательно. Взгляд Уильям скользнул по ее губам, таким нежным и алым; он трудно глотнул и произнес:
— Я обуздаю своих людей, миледи. Однако мой отец…
— Отца вы сможете заставить поступать так, как вам хочется, я в этом не сомневаюсь.
Чуть позже она убедила его перезаключить брачный контракт — подписать договор несколько иного толка: ей хотелось, отдав Уильяму свое приданое, выговорить для себя лично некоторую суму, на которую она всегда имела бы право и которую он должен был бы ей выплачивать ежегодно. Уильям первоначально подозрительно отнесся к такому предложению, но Джейн возразила ему, что предлагает именно то, что хотел бы сделать для нее и ее отец. И добавила:
— Он любит меня, и я знаю, какой брачный договор он для меня хотел… Подумайте, мой господин, я ведь всего-навсего его дочь. Он, а не я, глава Бофоров. Если вы попытаетесь перечить ему, он может вовсе лишить меня наследства, оставить без гроша.' Именно этого мы добьемся, проявляя своеволие. Разве этого вы хотите?
Кроме того, мать Джейн, богатая и влиятельная леди, в своем завещании указала, что все ее имущество и маноры перейдут к Джейн только в том случае, если сама Джейн передаст наследство по женской линии — то есть своим дочерям…
— А что будет с сыном? — возмутился Уильям.
— Сын получит то, что даст мне отец, а дочь — то, что оставила мне мать, — сдерживаясь, пояснила Джейн.
В разговор вмешался старый граф.
— Говарды дочерей не делают! — ворчливо заявил он. — Можешь соглашаться, Уил, все равно это будет нашим, а деньги, которые твоя супруга требует себе на каждый год, так и быть, отдай!