– Нешто ещё болит? Ну, что же ты?! Разве ж может там болеть – ну, давай тя снова поцелую! Это так ты меня любишь?!
– Очень, очень сильно! – ей отвечал я, и закрывал глаза от своего головокружительного счастья.
– Вот и прекрасно!
И продолжала целовать меня вновь и вновь.
Стоило мне простудиться, самым лучшим врачом мне была Евангела. А как увижу её, лишь коснётся её рука моего лба, какой бы тяжелой ни была моя болезнь, на моих устах всегда проступала улыбка – одно её присутствие имело такую целительную силу, что недуг отступал сам собою. Даже горькие и противные лекарства я с готовностью принимал из её приветливых ладоней.
Самым большим моим счастьем было оказаться рядышком с нею, когда она поднимала меня к себе лицом к лицу, на уровень своих глаз – о, мне казалось, что я парю высоко в поднебесье.
Порою, шутки ради, другие девушки пытались подражать ей и своим особенным вниманием ко мне, нарочитой нежностью, игрой и ласками старались приманить меня и отвлечь от Евангелы. Однако это успеха не имело, и я оставался непреклонен. И когда слышала Евангела, как я признавался окружающим, что только одну её и люблю или замечала, как я вырывался из рук других девочек и нёсся прямиком к ней, она испытывала неподдельный восторг, сжимала меня крепко в своих объятиях и с упоением целовала. Научила она меня и особым припевкам, чтоб знал я, как и чем ответить её завистницам:
– Верность я храню любви, лишь одна мне и мила, а с другими,
то и дело, чтобы скука не заела, да время быстро пролетело.
Но наступил момент, когда в распрекрасном саду моих детских впечатлений выпустил свои обидные шипы зловредный сорняк, имя которому ревность. Первый досадный и болезненный укол я испытал, когда узнал вдруг о том, как некто Яннис, ладный и крепкий парень двадцати лет из нашего села, влюбился в Евангелу и собирается засылать к ней сватов.
Играл я во дворе дома и подслушал эту новость из женского разговора – тут же я вскочил как ошпаренный от распиравшего меня возмущения:
– А нешто Вангела его любит?
– Глянь-ка на ревнивца! – усмехнулась моя мать, переглядываясь с другими.
– Вот, ведь злюка какая! – вмешалась дерзко кузина. – Ну, конечно ж – тебя одного! Самому два вершка, а уж про любовь болтает!
Я возмущенно подошёл к ней, сжимая с раздражением кулачки:
– Меня, сказал, любит! А если тебе не нравлюсь, то Вангеле я нравлюсь! Она сама мне говорила, а тебя даже и не слушаю!
– Вот морду-то состроил! – не унималась она.
– Ага, нешто твоя получше моей будет?! – ещё больше рассердился я.
– Мал ещё рассуждать! А всё ж не любит она тебя нисколечко!
– У-у, будто бы тебя!
– Меня?! – развеселилась кузина напоследок. – Очень-то нужно!
С того самого дня, чтоб задеть меня ревностью пообиднее, стали окружающие подкалывать меня при каждом удобном случае: будто Евангеле я вовсе и не нужен такой, потому как ростом не вышел, да к тому же рядом с Яннисом мне, вообще, ничего не светит. Я же, то плакал, то злился и кидался в них камнями или ещё чем, что под руку попадётся.
Однако худшим оказалось другое: ту же самую игру затеяла со мной и Евангела. Она даже и не подозревала о страданиях, которые мне причиняли её небрежно брошенные по любому поводу слова:
– Больше не люблю тебя такого – к Яннаки своему пойду!
Если б мог я тогда дать верную оценку происходящему, точно озадачился бы и тем, с какой заботой и нежностью всякий раз произносила она имя моего заклятого соперника и понял бы я, что не был он ей безразличен, а любовь её ко мне была не более, чем ребячество.
А тут ещё и сам Яннис принялся меня задирать при каждой встрече:
– Ты, я вижу, мужик что надо, и жену ему уже подавай!
– Погоди, и я тоже буду большим! – ответил я ему, угрожая.
– Э, да пока ты вырастешь, я уж себе Вангелу заберу.
Меня разрывала злость и чувство бессилия. Готов был затоптать его живьем, но был вынужден смиряться и отступать перед его тираническим превосходством – он был и старше, и куда как сильнее. Однажды я высказал матери всю свою досаду:
– Ну почему ж ты не родила меня сразу взрослым?!
В ответ мать снисходительно улыбнулась:
– Так всегда случается, все сначала родятся маленькими, а потом взрослыми вырастают. И ты станешь таким же как Яннис, таким же большим.
– Но пока я буду расти, он заберёт себе Вангелу!
Мама попыталась успокоить меня и усадила к себе на руки:
– А разве ж не сказала тебе Евангела, что только тебя и любит?
– Да! А Яннис говорит, что пока я буду расти, он себе её заберёт.