Последовало неловкое молчание, мучительное для обоих. Первой не выдержала Исаева.
— Да, я собиралась уехать сегодня с ним… в столицу, в свою квартиру, — поспешно пояснила она. — Но не могла не попрощаться с Олей. Обещаю, приду утром.
— А после, если я правильно понял, ты возвращаешься… к Димочке? — Ее голос не выражал никаких эмоций.
— Да.
Мужчина помрачнел.
— Понимаю.
— Я намереваюсь только работать с ним и ничего более.
— Насколько я помню, ты собиралась перейти на работу в мою фирму.
— Сегодня я поняла, что такой шаг не вполне разумен.
Черные брови майора сошлись на переносице.
— Но почему, Таня? Какого?!.
Татьяна решила сжечь все мосты.
— По известным нам обоим причинам мы столкнулись в одном месте, что явилось неожиданностью для обоих. Затем заболела Ольга, мы сблизились еще сильнее. Но для меня совершенно очевидно, что ты по-прежнему влюблен, или, по крайней мере, неравнодушен к ней… Я уже ничего не могу изменить… Не думай, что я виню тебя! В жизни твоя жена еще красивее, чем на экране. И я отступаю, пока у меня еще есть силы. Однако я не бросаю Оленьку. Обещаю, что, когда вернутся родители, я буду регулярно навещать ее. Я так её полюбила! Я постараюсь объяснить девочке…
— Отлично! Может, тогда дочь и мне кое-что объяснит. — Андрей порывисто схватил девушку за руки и крепко сжал, их. — Потому что, клянусь Богом тебе, я ничего не понимаю! А что касается моего влечения к Насте, ты серьезно заблуждаешься.
— Да ладно⁈ Чушь!!! Несусветная чушь! Я наблюдала за вами, — запальчиво наступала Татьяна, — и не заметила, чтобы ты сильно сопротивлялся, когда она целовала тебя! Отпусти же меня, мне больно!
Он разжал руки.
— Ну, хорошо, — сказал мужчина, раздумывая. — И что конкретно ты видела?
— Ну… как ты реагировал на ее порыв. — она опустила глаза. — Когда-то ты сказал мне, что твоя драгоценная Настя — единственная женщина, которую ты любил. И я думаю, твое чувство не прошло!
Николаев долго молчал, смотря на девушку такими глазами, что, в конце концов, ей стало не по себе. Она беспокойно заерзала, потом затихла, загипнотизированная его взглядом.
Наконец он заговорил. Голос был тихим, но в нем ощущалось скрытое напряжение.
— Скажи, как мне поступить? Я непременно должен доказать тебе, что ты ошибаешься!
Он стремительно подошел к Татьяне. Его сильные руки обвили ее, как два стальных обруча. Инстинктивно девушка пыталась вырваться, но Андрей крепче прижал ее к груди, так что она чуть не задохнулась. Он закрыл ее рот поцелуем, решительно отклоняя любые протесты. С одной стороны, откровенный мужской натиск парализовал ее волю, а с другой — взволновал чувственность.
Андрей поднял Таню на руки и, не обращая внимания на сопротивление, с удивительной легкостью понес к двери. Что для него пятьдесят пять килограмм веса, если он мог прошагать тридцать км с тонной экипировки на спине!
Подойдя к двери спальни, он открыл ее ногой и положил девушку на кровать. Его дыхание участилось. Татьяна понимала его состояние и в панике попыталась увернуться, но он вновь поймал ее и прижал руки над головой.
— Ты не ошиблась насчет влечения, — сказал он тихо, — но не разобралась, к кому оно относится. Я хотел, чтобы это случилось позже, когда наши отношения войдут в определенное русло, но ждать выше моих сил. — Горячее дыхание Андрея обжигало губы девушки.
— Остановись, — выдохнула она, пытаясь сопротивляться, — прошу тебя, ты пожалеешь…
— Ты, может, пожалеешь, а я никогда! — Майор отпустил ее руки, но только для того, чтобы снять с нее свитер.
Таня принялась бороться не на шутку, но ее противник имел явное преимущество в весовой категории, несмотря на худощавое сложение. Его сильное тренированное тело могло выдержать любые физические нагрузки, а Татьяна представляла собой хрупкую девушку, упражнявшуюся только в спортзале и игре на пианино. Очень скоро она уступила в неравной схватке, и Андрей быстро овладел ею, заклеймил собой. К стыду Исаевой, ему удалось это слишком легко.
Она чувствовала себя униженной. Слезы обиды и гнева потекли, но ее щекам, но неожиданно Таня начала испытывать томящее удовольствие. Андрей оказался не только страстным, но и крайне умелым любовником. Он сумел подвести ее к наивысшей точке такого острого, пронизывающего естество ощущения, что девушка вскрикнула, не в силах сдержаться. Андрей испытал экстаз почти одновременно с ней. Его глаза горели триумфом победителя. Но когда все закончилось, и тело Татьяны вновь принадлежало только ей одной и перестало служить инструментом в руках Николаева, хотя он оказался весьма виртуозным исполнителем.