Во имя поруганной гордости Таня предприняла слабую попытку освободиться, больше для вида, даже не проявив должной настойчивости. Андрей уже целовал ее, медленно продвигаясь от губ к подбородку, шее, упругой груди и ниже, ниже… Каждый поцелуй он приправлял какой-нибудь нежностью: милая моя, нежная девочка… Его прикосновения казались легкими, но были настолько расчетливыми и возбуждали сильнее, чем прежняя грубая ничем не прикрытая страсть. Он ласкал ее тело с жадностью изголодавшегося любовника, каждый уголок её нежной плоти, лишая девушку последних сил к сопротивлению. Она ощущала нарастающее желание, подобно волнам, которые вздымаются все выше и выше перед приближающимся штормом. Татьяна изгибалась дугой, прижимаясь к нему и несясь во весь опор в бурное море страсти. Когда, наконец, он вошел в нее, она издала тихий стон. Девушка уже не ощущала, где начинается она и где кончается он. Все, что она понимала, — это то, что движется навстречу пику удовольствия. И они достигли его вместе.
Потом они долго лежали с закрытыми глазами, совершенно обессилевшие. Сказалось напряжение последних дней — оба крепко заснули.
Таню разбудил лай собаки и звуки чьих-то голосов. Медленно выходя из глубокого сна, она по-совиному захлопала глазами, когда в комнате неожиданно зажегся свет. Татьяна приподнялась и застыла, с ужасом глядя на потрясенные лица родителей.
— Мама? Отец? — пролепетала она, освобождаясь из объятий Андрея. Тот сел в кровати, заспанный, взъерошенный, но совершенно спокойный.
— Андрей? — изумилась Людмила Николаевна. — Я… я полагала, что здесь Дмирий…
— Танюша разорвала помолвку с ним. — майор Николаев счел нужным внести ясность и с улыбкой посмотрел на красную от смущения девушку. Она робко жалась к нему, натянув одеяло до подбородка.
— Весьма предусмотрительно при данных обстоятельствах, — возмущенно заметил доктор Исаев, беря жену за руку. — Пойдем вниз, милая, пусть они оденутся.
— Какое сегодня число? — в отчаянии спросила девушка, когда дверь за родителями закрылась. Андрей взглянул на часы:
— Четвертое марта.
— Они собирались вернуться лишь на следующей неделе, — простонала она, вдруг засуетившись. — Ради Бога, быстрее уходи. Господи, а собаки! Уверена, Джет наделала лужи по всему полу.
— Успокойся, — урезонил ее Андрей, одеваясь как по тревоге. — Я все объясню и принесу извинения.
— Не надо, — накинулась на него девушка, в отчаянии бегая по комнате и хватая разбросанные вещи. Она небрежно провела расческой по волосам, безнадежно глядя в зеркало на пылающие щеки. — Как ты себе это представляешь⁈ Простите, что трахнул вашу велико возрастную дочку⁈ Я взрослая женщина. В конце концов, спать с мужчиной в своей комнате, — не преступление. Но лучше, чтобы это был не ты!
— Чтооо? А Макарова они восприняли бы благосклонно?
— Разумеется! Не забывай, мы собирались пожениться! Для них он мой жених! — огрызнулась девушка. — Боже мой, ну пошевеливайся же, Андрей!
Николаев легко оттолкнул ее от двери.
— Поскольку я поставил тебя в неловкое положение, я пойду первым. — Не реагируя на бурные протесты, он быстро спустился вниз и вошел на кухню, где Людмила Николаевна, как и следовало ожидать, подтирала лужи.
— Игорь вывел собак на прогулку. Полагаю, майор, что щенок ваш? — она, как ни в чем не бывало, обращалась к нему. — Я поставила чайник. Хотите кофе?
Людмила, казалось, уже забыла о сцене в спальне дочери и спокойно объяснила, почему они вернулись раньше срока. Ее сестра купила очень дорогой билет на благотворительный концерт и выиграла приз — поездку в Турцию.
Доктор Исаев вошел на кухню, ведя отряхивающихся собак.
— А здесь холодновато, — бросил он на Андрея недружелюбный взгляд. — Майор, я продал вам дом, но не свою дочь в придачу.
— Папа! — вмешалась Татьяна.
— Я обязан всё объяснить твоему отцу, — резонно заметил Андрей.
— Право, не стоит, — смягчился Игорь Николаевич, — видимо, я отстал от жизни. Татьяна — взрослая женщина и вправе сама распоряжаться своей судьбой. И если она считает возможным лечь в постель с мужчиной, это не наша забота.
— В том-то и дело… — майор встал, держась очень прямо, демонстрируя военную выправку. — Танюша не соблазняла меня. Инициатива исходила с моей стороны…
— Правда? — изумленно спросила у дочери Людмила Исаева.
— Ну, да… в определенном смысле…
— Тогда вам действительно придется рассказать о случившемся! — нахмурился отец.