Не ожидал я ее увидеть, морально подготовиться не успел — вот и отреагировал неадекватно. Зачем, вообще, стал про деньги с ней разговаривать? Дурацкая тема для первой встречи через столько времени… Однако вечерний заход показал, что, похоже, не все потеряно. Правда, башка отключается напрочь, стоит нам дотронуться друг до друга. Чувствую себя малолетним девственником, которого от любого касания девушки током бьет, а от объятий вообще уносит в космос. Как она пахнет… Я еще никогда не обнимал никого, кто бы так благоухал. В груди жжет от этого аромата, но я не позволяю расцвести во мне надежде, что Маша когда-нибудь станет моей.
Едва управившись с утренними обязанностями, я ринулся на соседский участок: у меня был примерно час до обеда, благодаря тому, что все делал в страшной спешке (давно я так быстро не работал!). Нашел Машу под вишней, с мелким пацаном и книжкой. Ну настоящая тургеневская барышня, только не хватает пышной юбки и матросского воротничка у мальчишки! Вместо юбки, Марусины худенькие ножки прикрывали старые трико с пузырями на коленках, а сверху, как и вчера, была надета кофта с длинным рукавом.
— Ты на зимовку на Северный полюс, что ли, собралась? — ухмыльнулся я, резко спикировав на траву возле копошившегося там Кири.
Маша вздрогнула, потом скривилась:
— Мне нельзя на солнце: кожа слишком белая.
— Если от него прятаться, она так и останется белой навсегда.
— А если не прятаться, то я превращусь в одну сплошную веснушку.
— Мда, тяжело тебе приходится…
Она так тепло на меня посмотрела и так ласково улыбнулась — я сразу вспомнил, что не поздоровался, как самый настоящий грубиян. Но мне отчаянно хотелось коснуться губами ее губ, вместо банального «Привет». Жаль, что это невозможно…
— Мама говорит, мне надо жить в Питере, — продолжала тем временем Манюня.
Во мне все опало:
— Ты туда учиться едешь? На английский…
— Неет, — усмехается. — Кто ж меня туда отпустит? Я в N-ск, под бабушкино крыло.
Это хорошо, все-таки ближе. Хотя 500 км — тоже путь немалый.
Чтобы не терять время зря, я поспешил пригласить ее на речку:
— Купаться-то тебе можно? Мы недолго, загорать не будем…
Зеленые колдовские глазки восторженно загорелись:
— Сейчас у мамы спрошу! — она сорвалась и полетела в дом.
Киря, все это время делавший вид, что нас здесь нет, все так же деловито подхватил игрушку — большой разноцветный самосвал, неловко поднялся и засеменил за старшей сестрой.
Разрешение было благополучно получено, Маруся быстро переоделась в купальник, и мы не спеша, но и не медля отправились на пляж. Пляжем это, конечно, трудно назвать в полной мере: так, полоска твердого рыжего песка длиной метров в двадцать и шириной в три, но в некоторые часы тут не протолкнуться. Вот как сейчас: жара стоит знатная, всем хочется окунуться, чтобы немного остыть. На Маше — желтенький сарафан, довольно короткий, открывающий вид на ее белоснежные стройные ножки, и сквозь него проглядывают полоски черного купальника.
— Я же говорил, что ты малявка, — с ухмылкой заметил я, пока мы шли к речке.
— Чего это?
— На все тебе нужно спрашивать разрешения у мамы. Даже чтоб искупаться.
— И вовсе нет! Просто она просила меня присмотреть за малым, а я, получается, сбегаю…
— А универ? Ты бы хотела в Питер? Или еще куда-нибудь?
Маня пожала плечами:
— Думаю, мне и в N-ске неплохо будет. Наличие там бабушки — только плюс. Родной ведь человек…
— Ты у нее будешь жить?
— Пока да. В универ далековато ездить, но мест в общаге нет…
— Не надо тебе в общагу!
— Мама тоже так говорит. А я думаю, наоборот: там друзья у меня будут, подружки…
— Знаем мы тех подружек…
— Ой! Можно подумать, среди иногородних нет приличных людей.
— Может, и есть, на первом курсе, но к третьему они уже все неприличными становятся. Атмосфера…
— Ты-то откуда знаешь?
— Наслушался.
Она пожала плечами, а потом с любопытством заглянула мне в лицо:
— Ну теперь твоя очередь! Рассказывай! Куда ты сейчас?
— В армию, — выстрелил я привычным ответом.
— Сразу служить? А учиться?
Фыркаю:
— На кого?
— Ну… на спелеолога…
— Маш, очнись, нам не десять лет…
— И что?
— Да то, что за витание в облаках деньги не платят. А у меня семья, мне надо отцу помогать. Он сдает в последнее время. Спина болит, а у нас еще по лавкам четверо. Ну ладно, трое — Федька уже помогает, работает…