Я мысленно ему зааплодировала. Конечно, Руслан Таиров, бывало, портил мне на уроках всю малину какими-нибудь своими выходками типа сегодняшней. Но зато сейчас он повёл себя, как настоящий мужчина. Лайк Руслану!
После этих слов он повернулся ко мне. Я впервые видела, чтоб Таиров (!) был смущён, но, похоже, небеса решили компенсировать мне неудачи сегодняшнего дня. А Руслан протянул букет со словами:
— Извините, Людмила Сергеевна, это вам! — встал рядом со мной и добавил: Это не взятка.
На Бориса Петровича опять напал кашель.
— Спасибо! — я с наслаждением вдохнула едва уловимый, благородный аромат роз.
Но тут в разговор встряла Ираида Дмитриевна.
— На мой взгляд, Руслан, тебе не мешало бы…
Договорить свою мысль завуч не успела. С тонкой улыбкой на губах Руслан спросил:
— Видимо, Ираида Дмитриевна, вы считаете, что я должен был подарить эти цветы Борису Петровичу, как лицу, пострадавшему в результате популярности видео?
— Руслан! — вскрикнула завуч. — Разве родители не учили тебя, что взрослым нельзя дерзить? Кто бы мог подумать, что у таких уважаемых людей ребёнок может вести себя неприлично?
— Я — не ребёнок! — взгляд Руслана вдруг приобрёл жёсткость. — И потом, что неприличного я сделал или сказал? Походу, всё, что идёт вразрез с вашими представлениями, всё — плохо? Знаете, это враньё уже всех достало!
Однако Ираида Дмитриевна завелась и не могла так просто остановиться.
— Я считаю, Руслан, что тебе, а также Людмиле Сергеевне, не мешало бы извиниться перед Борисом Петровичем. Ведь вы оба поставили его в неловкое и даже некрасивое положение своими необдуманными рассуждениями. Я уверена, что твои родители меня поддержат!
— Мне не за что извиняться, а Людмиле Сергеевне — тем более, — твёрдо заявил подросток. — Потому что мы оба сказали правду. Что же касается моих родителей, Ираида Дмитриевна, вы никак не можете говорить за них.
— Не знаю, не знаю, — зло сверкнула глазами завуч. По её виду было понятно, что она едва сдерживает себя, чтоб не сказать какую-нибудь резкость.
А я подумала, что если бы на месте Руслана Таирова был другой ученик, его никто не стал бы слушать, а в школу тут же вызвали родителей.
— Уверяю вас, Ираида Дмитриевна, — улыбнулся Руслан, — мои родители — люди думающие и абсолютно адекватные.
— Я ничуть в этом не сомневаюсь, — поддакнул ему директор. — Но получилось нехорошо. Кстати, у меня, как и у нашего уважаемого губернатора, нет времени участвовать в разных там субботниках. Есть дела и поважнее.
И после этих слов он заискивающе улыбнулся, очевидно, желая оставить о себе приятное впечатление. Я покраснела. Ну что за дурак, прости господи? Неужели не понимает, что он разговаривает не с каким-то несмышлёнышем, а вполне себе состоявшимся человеком? Я бы даже сказала — мужчиной.
Честно, в тот день Руслан Таиров вдруг открылся мне с совершенно новой и неожиданной стороны. Я-то принимала его раньше за мажора. Однако мажоры так себя не ведут.
— Но ведь и субботники бывают не каждый день, — не смутился мой ученик, отстаивая свою точку зрения. — Лично я считаю, что Борис Петрович, как руководитель, должен подавать нам пример. Потому что слова про любовь к родному городу, не подкреплённые делом, — это всего лишь просто слова. Или, иначе говоря, — пустой звук.
Я восхитилась Таировым и захотела его поддержать.
— Руслан прав! — глядя прямо в глаза директору, сказала я твёрдым тоном.
Борис Петрович покраснел. А Ираида Дмитриевна хриплым голосом просвистела:
— Пожалуйста, Руслан, оставь нас наедине с Людмилой Сергеевной.
— Спасибо вам, Людмила Сергеевна, и до встречи! — сказал Руслан и вышел из кабинета.
Завуч кинулась к директорскому столу, взяла папку и подала её мне со словами:
— Вот ваши документы, Людмила Сергеевна! И не забудьте оставить в приёмной заявление об увольнении по собственному желанию!
— Очень сожалею, Людмила Сергеевна, — развёл руками директор. — Но другого выхода нет.
— Хорошо, — я постаралась не показать, что обескуражена такой развязкой истории, которая, по большому счёту, выеденного яйца не стоила.
— Это ещё Борис Петрович по отношению к вам поступил, как джентльмен, — прошипела мне вслед завуч. — В другой школе вас по статье бы уволили!
— Премного благодарна, — я усмехнулась и прошла в приёмную, где накатала заявление и с гордо поднятой головой покинула вотчину директора, которого ученики называли “ни рыба ни мясо”.
У кабинета директора меня ждал Руслан Таиров.
— Как, всё в порядке? — заглянул он мне в лицо.
Я не захотела его расстраивать и ответила: “Да!”. А Руслан вдруг выдал:
— Какая же ты классная, Лёка! Мне нравятся женщины, которые умеют признавать правоту мужчин, — и с гордостью в голосе добавил:
— Моя мама всегда говорит папе, что он прав!
Я чуть не поперхнулась, как от такого обращения, так и от мыслей своего ученика. А ещё мне пришла в голову мысль, что, хоть я, как и Руслан, пошла в школу с шести лет, однако о таких вещах в его возрасте не задумывалась. Руслан как будто догадался, о чём я думаю, и спросил:
— Надеюсь, Лёка, ты не против, если я буду тебя так называть?
Я не успела ответить, как Таиров выдал очередной перл:
— Я на тебе женюсь!
— Что?!
— Не переживай, не сейчас, — успокоил меня мой ученик. — Сначала мне нужно закончить школу и начать зарабатывать, чтоб содержать семью.
Но на следующий день я уехала из областного центра. И больше никогда мы с Русланом не виделись.
Позади крутой поворот
— Как же я рад тебя видеть, Лёка! Куколка моя!
— Куколка?!.
Конечно, мне не раз доводилось слышать, что у меня, дескать, кукольная внешность. Но от своего, пусть и бывшего ученика, это было так странно услышать!
Руслан быстрым шагом подошёл ко мне и сграбастал меня в охапку. Я — взрослая женщина, ощутила себя маленькой девочкой, у которой нежданно-негаданно объявился защитник.
Мне стыдно было сознаться в этом даже самой себе, но я, мать-одиночка, которая привыкла быть сильной и нести ответственность за себя и за своих малышей, сейчас просто нежилась в крепких надёжных мужских объятиях. Это было так необычно и приятно!
Руслан, не отрываясь, смотрел на меня.
В том самом, так хорошо знакомом мне, дерзком взгляде появились покровительственные и даже властные нотки. Красивые зелёные миндалевидные глаза ласкали меня. Но при этом в них не было и намёка на похоть. Была невероятная нежность. И ещё что-то. Что — не знаю.
Знаю только, что это “что-то” притягивало к себе, как магнит.
Я невольно залюбовалась мужчиной.
Мой бывший ученик запомнился мне угловатым подростком. Однако сейчас я находилась в объятиях красивого, сильного, уверенного в себе и решительного мужчины, от которого исходили такие мощные флюиды, что у меня кругом пошла голова.
О, это было что-то с чем-то!
Моё тело больше не принадлежало мне. Оно — обычно скованное холодом и одиночеством, переживало сейчас что-то вроде падения в огненную лаву вулкана. Необыкновенный жар, казалось, вот-вот превратит меня в пепел.
Этот жар проникал в каждую клеточку моего тела и мозга. Он не позволял мне ни вдохнуть воздух полной грудью, ни сделать хоть одно движение.
Мне бы бежать сломя голову в поисках спасения, но сил не было. Да особо и не хотелось, если честно. Ведь я никогда не испытывала такой безумной эйфории.
Окружающий мир куда-то исчез.
На какие-то доли секунды я потерялась в пространстве и во времени. Этот магнетический, властный взгляд полностью подчинил себе мою волю. Я была Никто и звали меня Никак. Я была свободна от всех и вся, в том числе и от самой себя.
Сердце стучало в груди так сильно, как будто хотело вырваться на свободу.
Соски напряглись. И хоть на мне была папина тёплая клетчатая рубашка, ткань из-за частой стирки истончилась, и я боялась, как бы Руслан вдруг не обнаружил, что мои соски встали торчком.