Я понятия не имею, о чём разговаривать, и как себя вести с умирающим родственником, с которым мы никогда раньше не пересекались? Конечно, деткам я не стала забивать голову семейными тайнами, просто сказала, что мы едем в Германию повидать одного человека.
Дядя Антон (а для меня этот человек — именно дядя) быстренько выслал нам приглашение, и вот мы уже в аэропорту.
Мне ещё никогда не приходилось бывать за границей. Конечно, я немного волнуюсь. Жаль, что повод для поездки, мягко говоря, не самый приятный. Но мне кажется, я сумела принять эту ситуацию. Нет, в то, что дядя Антон — мой отец, я не верю от слова "совсем".
Не удивлюсь, если он эту историю придумал, чтоб меня разжалобить, и чтоб я у него дома задержалась. Старики — они же, как малые дети, хотят к себе внимания. Но всё равно тяжело сознавать, что моя мама имела какие-то отношения с братом папы. На пустом месте разговоры, которые я краем уха слышала, не могли появиться.
Но всем нам хочется верить, что наши родители — не просто самые лучшие в мире, но чуть ли не святые. Конечно, я не осуждаю свою маму. Кто я такая? Просто на душе немного грустно, даже тоскливо. А теперь ещё мне придётся на какое-то время расстаться с Олей и Кристиной. За последние пару месяцев мы так срослись друг с другом, что жизни без них я себе уже и не представляю.
Однако в Германии мне надо будет проявить сочувствие и сострадание к человеку, которого я считаю самозванцем. И тем не менее, дядя Антон — мой родственник, даже близкий. Ну что же, я попробую понять, ради чего он решил разыграть этот спектакль.
Господи, как же мне не хватает папы! Глаза предательски увлажнились. Я наклонила голову, сделав вид, будто мне в глаз попала соринка. Хорошо хоть, тушь не потекла. Мысль о том, как я сейчас выгляжу, позволила мне отвлечься от грустных мыслей.
— Я буду скучать по вам, — застенчиво произнесла Кристинка и полезла обнимать Милану с Мартином.
— Не успеешь, Кристя, — я ласково погладила племяшку по голове и бодро добавила: Ведь мы уже скоро вернёмся. Главное — вы с мамой не проболтайтесь бабе Нине о нашем отъезде. Договорились?
— Конечно, тётя Люся!
— Обязательно! — двойняшки, как всегда, не удержались, чтоб не вставить свои пять копеек.
— Нашла, за что переживать! — возмутилась Оля. — Это ты, Люсь, не спались и не звони тёте Нине, а пиши ей на Ватсап, чтоб она ненароком немецкую речь не услышала в телефоне.
— Ага, — я кивнула головой. — Ладно, девочки, пока-пока!
— До встречи! — радостно прокричали Мартин с Миланой. Ведь мои двойняшки ни разу не летали на самолёте и им теперь не терпелось попасть на борт.
Уже в самолёте выяснилось, что наши места находятся у аварийного выхода. Поэтому ряды здесь были неполными, то есть по два кресла на ряд. Конечно, если бы не спешка, я могла купить билеты так, чтобы мы сидели вместе. Но теперь пришлось усаживать двойняшек в один ряд, а самой сесть по соседству.
Мартин с Миланой скоро освоились и делились со мной впечатлениями, когда в соседнее кресло сел мужчина примерно моего возраста. Высокий, в очках, довольно симпатичный, в руках — коричневый кожаный портфель. Судя по внешнему виду, бизнесмен средней руки или управленец в банке. Однако вскоре выяснилось, что я не угадала.
Мужчина вежливо поздоровался и угостил малышей леденцами, предварительно попросив у меня разрешения. Предложил и мне, но я отказалась.
Мои двойняшки — очень общительные детки. Не прошло и пяти минут, как они уже весело болтали с нашим новым знакомым. Оказалось, это наш бывший соотечественник, которого родители увезли ещё в раннем детстве на ПМЖ в Германию. Звали его Максим.
Несмотря на то, что Максим по-русски говорил неплохо, в его речи всё-таки чувствовался лёгкий акцент, за что малыши, недолго думая, прозвали его “дядя-иностранец”. Но Максим — молодец, не обиделся. Мало того, он быстро нашёл общий язык и со мной, и с детьми.
После обеда деток разморило, и Милана с Мартином задремали, а мы с Максимом немного поговорили за жизнь. Оказалось, он работает юристом в большой юридической компании, которая оказывает услуги переехавшим в Германию русским немцам. Сейчас возвращается из командировки в Москву, где занимался одним запутанным делом, связанным с наследством.
И всё из-за того, что их клиент умер, не оставив завещания, а теперь на его недвижимость и банковские счета претендуют его немецкая любовница и русская жена, с которой клиент в своё время то сходился, то снова разводился.
Как часто бывает, когда попутчики разговаривают друг с другом по душам, зная, что они никогда больше не увидятся, я также рассказала новому знакомому, что еду в Лейпциг не просто так, а чтобы увидеться с человеком, который называет себя моим отцом.
— Если честно, — призналась я Максиму, — моя поездка тоже отчасти связана с наследством.
— Очень интересно! — он сразу оживился.
— Тут, видите ли, Максим, в чём дело, — остудила я пыл юриста, — лично мне от дяди Антона ничего не нужно. Я, вообще, не верю, что он — мой отец. Он и родственник-то мне поскольку постольку, ведь в нашей семье никогда не говорили о нём. Я просто знала, что в Германии живёт папин брат, но до него мне не было никакого дела, как и ему до нас.
— Вот это меня тоже беспокоит, — заметил Максим. Я продолжила:
— Конечно, меня и близко нельзя назвать богатой женщиной, однако, мне от моего дядюшки ничего не нужно. Поэтому, когда дядя Антон сообщил по телефону, что написал завещание на моё имя, я не обрадовалась. Уж лучше я как-нибудь сама справлюсь со своими делами.
— И вы абсолютно правы! — Максим снял очки и, близоруко щурясь, улыбнулся. Его улыбка мне понравилась. В ней не было ни грамма фальши, которая отличает многих служителей Фемиды. Мягкая, добрая, чуть уставшая улыбка и почему-то грустные глаза.
— Не знаю, может, дядя Антон на меня обидится, — пожала я плечами, — но считаю: это моё право — принимать мне наследство, или — нет. Я склоняюсь к тому, что — нет, хоть дядя меня и убеждал, что раз я работаю в салоне красоты, его фабрика по производству красок и гелей для волос позволит мне улучшить мою работу, типа его продукции в России точно нет. Хотя я отношусь к этому весьма скептически. Руководить фабрикой — это точно не моё.
— Фабрику, если это рентабельное производство, можно продать, — заметил юрист.
— Не хочу, — покачала я головой. — Я по жизни привыкла надеяться только на себя. Хотя не исключаю, что на почве вопроса наследства мы с дядей Антоном можем и поссориться.
— А ваш дядя, Людмила, от вас узнал, что вы работаете в сфере красоты? — поинтересовался у меня зачем-то Максим.
— Не помню? — я смутилась. — Возможно, он знал раньше, ведь мой телефон дядя Антон у кого-то взял! Тогда ему должны были рассказать вообще обо всём. Хотя мне он почему-то так и не признался, как вышел на меня.
— Любопытная история! — сцепил Максим пальцы, как будто о чём-то размышляя, и вдруг сказал: Знаете, Людмила, как юрист, я бы порекомендовал вам не спешить с вступлением в наследство. Потому что иногда оно оказывается тяжким бременем для наследника. Законодательство Германии отличается от российского весьма ощутимо.
— Да я, вообще, об этом не думала! — замахала я руками. — Просто вы рассказали, для чего ездили в Россию, вот я и поделилась с вами своей, тоже отчасти странной историей. Можно сказать, скоротали время в дороге.
— Если вдруг вам понадобится моя помощь, Людмила, пожалуйста, обращайтесь, — Максим протянул мне свою визитку и сделал неожиданное признание:
— Вы не представляете, Людмила, как я благодарен вам и вашим замечательным детям!
— Но что мы такого для вас сделали? — у меня прям глаза на лоб полезли от удивления. Я даже грешным делом подумала, что юрист меня разыгрывает.
— Дело в том, что я очень, просто панически боюсь летать на самолётах, — огорошил меня своим признанием мужчина. — Боюсь авиакатастрофы.