— Постараюсь, — ответила я осторожно. — Вы сможете, фрау Кох, какое-то время подождать?
За грудиной заныло. Я хотела помассировать это место, но тут же отдёрнула свою руку. Не хотелось бы мне, чтобы фрау Кох догадалась, что я напряглась. Где я на всё возьму деньги?
— По вашему лицу я вижу, что вы меня не обманете. Надеюсь, один месяц — это достаточно?
— Я постараюсь, фрау Кох, — повторила я, но она, с подозрением глядя на меня, спросила:
— А почему вы не интересуетесь, сколько мне должен Антон? Вы, русские, такие странные!
— Потому что платить вам я буду ещё не завтра, — пожала я плечами. — Мы ещё поговорим на эту тему. Но только не сегодня точно.
— Лучше, если вы будете знать сумму, фрау Пельтцер. Восемь тысяч евро за два месяца.
— Хорошо, — ответила я. Фрау Кох вышла из комнаты. Обессиленная нашей затянувшейся беседой, я тут же откинулась на высокие подушки. Да уж, приплыли.
Красивая и смелая дорогу перешла
— Люся, ты почему трубку не берёшь? — истерично кричала по телефону обычно спокойная, здравомыслящая Ольга. — Ну что это такое? То у тебя телефон отключен, то ты не отвечаешь на звонки, а Ватсап, вообще, игноришь! У меня слов на тебя никаких нет!
— Не кричи, Лёля. Что случилось?
На душе у меня стало тревожно. Неужели мама или бабушка серьёзно заболели? А, может, у Кристинки какие-то проблемы? Или наш салон опять проверяющие взяли в оборот? Ведь Лёля, в отличие от меня, никогда не сходит с ума. Я всегда восхищалась этим качеством её характера, но сегодня Оля кричала, как сорвавшаяся с цепи собака.
Но штука в том, что мне действительно было не до разговоров. После того, как фрау Кох съехала из дома дяди Антона, а я худо-бедно пришла в себя, мне пришлось срочно заняться поиском подходящего жилья.
От высоких европейских цен у меня глаза лезли на лоб. На собственном опыте я убедилась, что свет и воду лучше экономить, и объяснила это малышам.
Милана с Мартином у меня — детки, без ложной скромности, разумные. Они, вообще, скоро стали мало чем отличаться от здешних детей. И когда мы переехали в квартиру в Лейпциге, быстро завели себе друзей.
Я тоже завела, но не друзей, а тетрадь, в которую записала все долги покойного дяди и туда же стала писать все наши расходы.
Теперь, задним числом, я согласилась с фрау Кох, что надо было заказывать кремацию, а не устраивать традиционные похороны. А также поняла недовольство женщины, которая переживала, что мне не хватит денег, чтобы вернуть ей долг по зарплате.
Да, мне хотелось, чтоб всё было по-людски, но получилось, как всегда.
В общем, голова у меня дымилась. От сигарет я, естественно, отказалась. Во-первых, сама не заметишь, как втянешься. Во-вторых, курение в Европе слишком дорогое удовольствие.
Короче, я экономила, как могла, но ясен пень, мои долги не уменьшались. А я вдруг поняла, что зря думала, оказавшись в Москве с двумя малыми детьми на руках, что я выживала.
Нет, настоящую школу жизни мне пришлось пройти в Германии.
Скажем, будь моя воля, я бы арендовала однушку, а не трёхкомнатную квартиру. Однако в Европе другие, более суровые законы. Поэтому, если в семье разнополые дети, для девочек и мальчиков должна быть своя комната. В итоге, я сняла трёшку на окраине города. Это ощутимо ударило меня по карману.
Опять же, детей до двенадцати лет нельзя оставлять без присмотра. Причём без разницы: в доме они находятся, сидят в машине, или играют на улице. Я своим двойняшкам привыкла доверять где-то с восьмимесячного возраста. Помню, показала им на утюг, электроплиту, чайник и сказала, что эти вещи нельзя трогать руками. Глядя в их разумные глаза, я сразу увидела, что Мартин с Миланой всё поняли.
Собственно, в этом нет ничего удивительного. Когда я была маленькой, родители меня также иногда оставляли одну дома, потому что папа с мамой и бабушкой были на работе. И всё нормально: дом не сожгла, ничего себе не сломала. Мало того, с ранних лет я приучилась к самостоятельности.
Однако в Германии такой номер не прокатит. Здесь соседи могут позвонить в полицию, если заметят, что дети одни дома. Поэтому, отправляясь по делам, или даже в соседний магазин, я обязательно беру с собой Милану и Мартина.
Ну и, вообще, постоянно приходится себя контролировать. Это даётся мне непросто. Но кто виноват?
Я сама влипла, пожалев дядю, у которого была не самая лучшая репутация среди родственников. И всё же дяде Антону удалось меня разжалобить. Да и напугал он меня, если честно, своими словами, что он — мой родной отец. Не то чтобы я ему поверила, но засомневалась. По итогу попала, как кур в ощип.
Конечно, у этой ситуации имеются и свои плюсы.
Я, изучавшая в школе английский язык, начала худо-бедно понимать по-немецки.
Подобно здешним жителям, приходя в супермаркет, я теперь не покупаю первые попавшиеся на глаза товары, а выискиваю продукты, которые продают по акции.
Раз в неделю я выезжаю с детьми за город. Там находятся фермерские хозяйства. Причём мне даже не надо с фермерами общаться. Продукты разложены в лотках, к ним прикреплены ценники, рядом висит железный ящик с прорезью, куда бросаешь деньги. Очень удобно, и получается неплохо экономить.
Все чеки я подшиваю в отдельной тетради и скрупулёзно веду все наши расходы.
Экономлю свет и воду. Отопление больше не включаю. К счастью, на улице потеплело, так что можно вполне обойтись без тёплых радиаторов. Короче, на глазах поумнела. А ещё я уверена, что эти навыки пригодятся мне, когда мы с детьми вернёмся в Россию.
Но рассказывать Ольге об этом я не захотела. Зачем? Сестра сразу же начнёт нервничать, скажет, что, дескать, не фиг тебе в Германии делать, езжай домой.
Оля и так-то уже с ума сходит из-за того, что я на её звонки и сообщения не отвечала. А если узнает, как на самом деле у меня обстоят дела, боюсь, сразу расплачется. Но я не хочу своих родных загружать. Сама влипла, сама должна всё разрулить.
— Что случилось, Лёля? — повторила я, постаравшись придать своему голосу уверенность и спокойствие.
— Фигня полная! — запричитала Ольга. — Вчера в салон приходила та молодая стервочка, которая на День святого Валентина скандал мне закатила. Она ещё вроде бы приходится Руслану сводной сестрой. Ну, как вспомнила её, Люсь?
У меня сжалось сердце, дышать стало тяжело, а в глазах потемнело.
— Ну ещё бы мне не помнить Викторию! — закричала я мысленно. — Как же эта дрянь меня достала! — но сестре постаралась своего состояния не выдать. Близких людей нужно беречь.
— Наверное, она хотела сделать укладку? — спросила я нарочито небрежным тоном.
— Типа — да. Правда, обслуживала её Полина, — начала торопливо рассказывать Лёля. — Но стерва, как я думаю, специально разговаривала очень громко. Ну чтоб я её услышала и передала тебе. Может, она знает или догадывается, что мы сёстры. Пришла опять вся на понтах. На меня посмотрела, будто я пустое место. Я стояла на ресепшн и тоже ничего не стала ей говорить. Хотя заколотило меня от одного её вида конкретно.
Голос у сестры вдруг задрожал. Ольга замолчала. Я придвинула кресло к окну, открыла створку. Мне стало не хватать воздуха. Чёрт возьми, мало мне было других проблем, теперь эта малолетка в салоне снова нарисовалась! Ясен пень, она пришла, надеясь увидеть меня. Лёле просто не повезло.
— И что было потом? — глотнув воздуха, спросила я ровным голосом. Не знаю почему, но мне вдруг стало всё равно, что расскажет Ольга. Наверное, я выдохлась. Всему есть предел. А я в эту минуту чувствовала себя, как зверь, загнанный в угол.
— Пожалуйста, ты держи себя в руках, Люся. Обещаешь? — попросила меня сестра. Я поняла, что всё ещё хуже, чем я думала.
— Да, конечно, — ответила я сухо и тут же смутилась. Ладно, когда я разговариваю с фрау Кох таким тоном. Но Оля-то точно не заслужила, чтобы портить ей настроение.
— Извини, Лёль, я немного устала, — сказав эти несколько слов, я пожалела, что открыла рот. Потому что сама почувствовала, что по моему голосу понятно: я держусь из последних сил. Надо было дождаться, пока Оля сама всё расскажет.