Если бы тогда нашёлся человек, который сказал Ниночке, что пройдёт время, и эта любовь будет казаться ей каким-то наваждением, что она станет вспоминать Антона неласковыми словами и даже обрадуется, что рассталась с ним, девушка бы ему не поверила.
Конечно, она старалась не подавать виду, что страдает по Антону, который как-то быстро оформил документы для ПМЖ в Германию, но вряд ли её муж — Сергей Пельтцер, ничего не замечал.
Нет, он ни разу не упрекнул жену, что она мало уделяет ему внимания, что с ним не шибко ласкова, но того, что было у Нины с Антоном, в отношениях с Сергеем не было и в помине.
Тем не менее Ниночка не сомневалась, что муж будет относиться к её ребёнку от Антона с любовью и заботой, потому что для Сергея это, в первую очередь, ребёнок Нины — девушки, с которой он хотел построить крепкую хорошую семью.
Но мальчик умер вскоре после родов. Нина была так потрясена этой потерей, что не хотела ни пить ни есть и, вообще, ничего и никого вокруг себя не замечала. Возможно, она сама не осознавала, что ребёнок для неё являлся неким связующим звеном между ней и Антоном. А теперь его не стало.
Потом, вспоминая этот период их жизни, Нина Петровна жалела, что была несправедлива к Сергею, что воспринимала, как данность, его заботу и беспокойство о ней. Своё поведение она оправдывала тем, что у Сергея тоже была любимая девушка, и Нина не была уверена в том, что он после женитьбы её забыл.
Просто так получилось, что на улицах небольшого райцентра вдруг нечаянно встретились два несчастных человека. А, может, это небо решило соединить два больших одиночества.
Правда, несмотря на своё тяжёлое состояние, Ниночка обратила внимание, что Сергей был расстроен потерей младенца не меньше неё. А потом оказалось, что он сам не может иметь детей, поскольку, когда Сергей служил в армии, их часть однажды отправили на какой-то закрытый секретный объект, где муж получил излучение.
Рассказывая об этом жене, Сергей чуть не плакал, ведь он всегда мечтал иметь много детей. У его родителей их было только двое, и Сергей с ранних лет чувствовал, что ему не хватает общения с родным человеком. Родители очень много работали, а Антон, будучи старшим, всегда старался чем-то поддеть и даже обидеть младшего брата. Ничего удивительного, что братья не ладили с самого детства.
Естественно, Нина не могла не посочувствовать мужу. Но чем ему помочь, она не знала. О разводе она не думала. Может, раздавленная утратой сына, Нина даже не поняла, что их с Сергеем семейное благополучие теперь под большим вопросом. А потом врачи огорошили молодую женщину, сообщив Нине, что она больше не может иметь детей.
Несколько дней молодая женщина не выходила из дому. Жизнь для Нины потеряла всякий смысл. Ведь, хоть они и расстались с Антоном, она очень хотела этого ребёнка, уже любила его и представляла, как будет воспитывать своего мальчика. Сергей и её родители накупили заранее костюмчиков и игрушек. И вдруг все их мечты разбились.
Но однажды Нина случайно узнала, что её бывшая подружка Марина родила девочку, но сразу же после её рождения отказалась от ребёнка. Нина ни на секунду не засомневалась, что это — дочь Антона. Сердце сразу заныло, в памяти вновь всколыхнулись воспоминания, но главное, если б Нине и Сергею удалось удочерить крошку, род Пельтцеров продолжился.
К счастью, всё получилось. Малышке, которая чертами лица напоминала своего отца, дали красивое звучное имя Людмила. Молодые родители в девочке души не чаяли. Тем не менее Люсю нельзя было назвать избалованной или капризной. Напротив, она росла ласковым и добрым ребёнком, но только, пожалуй, была излишне эмоциональна, а иногда — упряма.
Сразу после родов Марина, мать девочки, уехала из райцентра. Наверное, она понимала, что люди будут её осуждать. Вместе с тем ещё раньше ушёл из жизни отец Марины, так что отныне её абсолютно ничто не связывало с родными местами. И Нина тоже больше ничего не слышала о своей бывшей подруге.
Работая в школе, Нина Петровна сумела заработать себе большой авторитет у жителей их райцентра. Может быть, поэтому никто и никогда не пытался рассказать Людмиле, что её родители на самом деле ей не родные. Нина Петровна очень надеялась, что дочь об этом не узнает. И вдруг спустя столько лет объявился Антон Пельтцер…
Произошла вещь совершенно неожиданная. Нина всегда подспудно боялась, как бы в их тихом, уютном райцентре не появилась мать Люси Марина. Но беда пришла с той стороны, откуда её совсем не ждали.
Это его проблемы!
— Значит так, Люда, никакой самостоятельности! Договорились? — глядя мне прямо в глаза, сказал Максим.
— Наверное, вы имели в виду: никакой самодеятельности? — я улыбнулась.
М-да, не ожидала я от немца, а Максим, с ранних лет проживающий в Германии, по духу своему являлся именно немцем, что он захочет прийти мне на помощь. Наверное, всё дело в том, что я, как и многие люди, привыкла мыслить стереотипами. Однако русский немец меня приятно удивил.
Макс сам завёл разговор на тему полученного мной гм-м наследства и, узнав, как покойный дядюшка меня кинул, предложил свою помощь. Бесплатно. Единственное, он просил меня, чтоб я ничего не делала без его ведома. Или, как он выразился, никакой самостоятельности.
Да, забавно слушать русских немцев, отвыкших от русской речи! В свою очередь, во мне по-прежнему живёт учительница, и я не смогла удержаться, чтоб не поправить Макса и не объяснить, что нужно говорить: “никакой самодеятельности”.
Иногда я бываю занудой. Хотя, что ожидать от бывшей учительницы и, мало того, дочери учительницы? Можно сказать, это гены.
— Пусть будет так, — согласился Максим. — Сегодня вы подготовьте все бумаги, а завтра мы с вами встретимся. Я посмотрю, Люда, что можно сделать в этой ситуации.
Конечно, я загорелась надеждой, но, чтоб потом мне не было больно, решила уточнить:
— Вы думаете, Макс, у меня есть шанс? Ну, хотя бы один из ста?
— Шанс есть всегда!
Такой подход к делу мне понравился. Мне кажется, он говорит о профессионализме Макса. Максим не дал пустых надежд, но при этом объяснил одну очень важную вещь, о которой адвокат дяди Антона то ли забыл, то ли просто не захотел заморачиваться.
Оказалось, по закону я имею право отказаться от наследства, но при одном условии: если с момента принятия этого чёртового наследства не прошло шесть недель. В итоге, теперь у меня счёт шёл буквально на минуты. Проблема в том, что бюрократию никто не отменял, и поэтому мы могли банально не успеть оформить документы.
Я-то сама, хоть и жалела, что выбросила визитку юриста, при нашей нечаянной встрече с ним вдруг оробела что ли. Ведь под давлением каких-то внешних обстоятельств и особенно хронических неудач люди начинают чувствовать себя очень неуверенно, всего боятся.
Во всяком случае, со мной в Германии произошла именно эта вещь. Хотя после того, как мы с Олей открыли салон, и у нас понемногу стали налаживаться дела, я воспряла духом и была уверена, что теперь такой — красивой, решительной, энергичной, буду всегда. А жизнь меня шмяк — и личиком об асфальт!
Тем не менее сейчас у меня появился шанс исправить ситуацию, в которую я влипла, если называть вещи своими именами, по собственной глупости. Нет, Макс, был более корректен и сказал, что я слишком доверчивая. Но я считаю, что я просто затупила на ровном месте.
Страшно подумать, что сказал бы Руслан, если бы узнал, куда я влезла. Возможно, он даже во мне разочаровался. И, в общем-то, я его понимаю. Ведь Руслан, встретив меня в Москве, был потрясён тем, как сильно я изменилась.
Ну да, мне тоже казалось, что я стала жёсткой, даже суровой женщиной, которая никому не позволит обвести себя вокруг пальца. Однако жизнь показала, что моя суровость — это не более, чем защита от внешнего мира. Как ни обидно, я по-прежнему очень уязвима. Что больше всего меня пугает, так это то, что мои ошибки могут отразиться на детях.