Регулируя дроссельный клапан, Адам возился у кормы — и Абелю сама собой досталась роль впередсмотрящего. Вот еще одна особенность их старой лодчонки: в ней было трудно плавать в одиночку. Кто-то же должен находиться на носу и смотреть, куда они, собственно, плывут.
Мотор работал стабильно, бормоча и плюясь грязноватой пеной побережья. Пираты стронулись с места с воинственными воплями, и морской ветер ударил Абелю в лицо, делая его смелым и счастливым. Ему даже захотелось загорланить какую-нибудь песню — останавливала только близость деревни, деревни со спящим отцом, обладавшим весьма острым слухом и еще более острым интеллектом. А к тому времени, когда «Арабелла», бурча и кашляя мотором, выбралась наконец из залива, петь уже расхотелось.
Потому что в море оказалось холодно. Как только остров перестал загораживать их от ветра, ветер не замедлил обнаружиться — и был он острым, как осенний, а главное, дул точнехонько в борт моторке.
Заранее решили плыть до берега, на огни деревни, чтобы потом сменить курс и пойти вдоль побережья. А покуда те не покажутся, идти кормой к огню маяка. Красноватая звездочка послушно мигала позади, ориентироваться было легко — а вот все остальное… Волны — уже нешуточные волны, короткие и высокие — ударяли в борта, страшновато раскачивая синюю лодчонку. Абель таращился в темную воду, ничего не в силах разглядеть сквозь мутное стекло — и высунуться тоже не смея, потому что брызги немедленно залепляли лицо.
— Может, галсами? — крикнул он, оборачиваясь к брату, который возился с рулем, почти неразличимый в темноте. Слова Абеля мгновенно подхватил и унес в сторону резкий ветер (хорошо еще, что свитера надели!) — и ему пришлось вытянуться через всю лодку и пнуть брата в лодыжку, чтобы привлечь к себе внимание.
— А? — проревел Адам, оборачиваясь с оскаленными от напряжения зубами. Полоска зубов и белки глаз на миг сверкнули, отражая бледный взгляд луны в прорыв облаков — после чего небо снова сомкнулось, оставляя их в морской колеблющейся темноте.
— Мы так кильнемся!
— А?!
— Может, галсами? Киль-нем-ся!!! Гал-са-ми пойдем!!
— Сам знаю! — и от резкого поворота руля Абель едва не покатился с ног. Последняя серия боковых брызг разбилась о стекло перед его лицом, как вовремя встреченная блоком пощечина.
На время стало легче. Теперь волны били моторку в корму, так сказать, пинками под зад придавая ей скорости. Адам шумно выдохнул, опускаясь на скамью. Абель нашарил фонарь и попробовал светить вперед, во избежание столкновения с каким-нибудь подлым рифом — но свет отражался в стекле, только ухудшая видимость.
Вдохновленные успехом — лодку больше не раскачивало, как упавший в поток старый башмак — они несколько раз меняли направление, как им казалось, под одним и тем же углом. Пока наконец не осознали, что плывут уже достаточно долго для того, чтобы увидеть впереди огни деревни — хотя бы вдалеке. Хуже того — пропал и красный огонь маяка. И далеко не сразу, а только покрутившись вокруг своей оси, братья окончательно поняли, в чем дело: ветер стих, и на смену ему пришел туман. Причем не простой вечерний туман, создающий романтическое настроение у парочек в лодках — нет, североморский плотный белый полог, дым водяного пожарища, забивающийся в нос и в рот, толстыми струями наплывающий сразу со всех сторон.
Адам заглушил мотор, и лодка зависла над морской бездной в полной тишине. Белесые полосы тумана немедленно окружили неподвижную лодку, как будто давно уже гнались за ней — и только сейчас сумели опутать своей сетью.
— Эге ж, — задумчиво сказал рулевой, смахивая с лица брызги. — И где ж это мы?
— Темно, — грустно сообщил вежливый Абель, забывая на миг про свою вежливость, приличествующую будущим священникам. — Темно, как в заднице.
Старший брат хмыкнул, удерживая при себе комментарий, что Абелю-то уж должно быть все досконально известно о подобном местонахождении. Шикнул на него, как будто Абелева болтовня могла помешать осязанию — и поднял вверх наслюнявленный палец, чтобы определить направление ветра.
Радуясь собственной догадливости — как еще и ориентироваться в тумане, как не по направлению ветра и волн — перегнулся через борт, ткнул фонарем в направлении почти неподвижной воды. Бежали легкие волны, бежали — длинные и плоские, покачивавшие моторку нежно, как колыбель.
— Значит, бортом к волне. Она била нам в левый борт. Разворачиваю!
На этот раз мотор завелся как подобает — с четвертого раза, и утлое суденышко, фырча и плюясь, покатило — наконец-то в правильном, вполне определенном направлении. И безо всяких галсов! Разрезая туповатым носом пласты тумана, как нож, которым пытаются резать кисель. Кисельный туман смыкался за кормой, пропуская лодку все глубже и глубже в себя.