«Почему вообще война, всякая, — зло, а только эта одна — благо? — удивлялась в своем дневнике писательница Зинаида Гиппиус. — Никто не знает. Я верю, что многие так чувствуют». Война с Германией вызвала сильнейший всплеск антинемецких настроений — неприятие вызывало все, что было связано с этой страной, включая немецкую культуру, искусство, бизнес. Петербургские и московские театры изымали из репертуара пьесы немецких авторов — Шиллера и Гете; дирекция Императорских театров поставила вопрос о закрытии вагнеровского абонемента в оперных театрах. Исполнение немецкой музыки стало считаться непатриотичным поступком. Даже то, что Россия со времен Петра Великого заимствовала у немцев, и то, что стало восприниматься практически русским — например, названия профессий, должностей, учреждений, предметов быта, становилось объектом критики и гонений. По Москве и Петрограду прокатилась волна антинемецких погромов. Исчезали венские булочные и немецкие колбасные. Патриоты громили немецкие лавки и мастерские. Подчас доставалось и евреям, чьи фамилии по звучанию напоминали немецкие, поэтому на некоторых торговых точках даже появлялись объявления: «Это не немецкая, а еврейская лавка».
В первые дни войны столичные газеты сообщали о массовом возвращении отдыхающих с курортов Австрии и Германии: «Поезда, прибывающие из-за границы, в особенности из австрийских курортов Франценбад, Карлсбад и др., переполнены пассажирами, главным образом, русскими, спешащими покинуть пределы Австрии. Многие лица, собравшиеся в отъезд за границу для лечения, возвращают обратно железнодорожные билеты». Под влиянием антинемецких настроений сотни немцев покидали обе столицы, другие старались приспосабливаться к новым условиям, например, меняя немецкие фамилии на русские.
Министр внутренних дел Андрей Строев обратился в Государственную Думу с просьбой «помочь прекратить травлю всех лиц, носящих немецкую фамилию», поскольку «За последние двести с лишним лет многие семейства, носящие немецкие фамилии, сделались совершенно русскими, многие из них жили и живут совершенно общей жизнью с нами, многие, имена их известны и в русской науке как имена совершенно русские, и верность многих из них России вне всякого сомнения».
Глава 14
Командир бригады спецназа, прикрывавшей польско — германскую границу, к прорыву немцев был готов. Все бойцы укрылись в глубине лесного массива, разведчики, наблюдавшие продвижение немецких колонн в сторону Варшавы, дождались прохода основной массы немецкого корпуса и доложили об этом командиру разведроты, а тот поспешил в штабную землянку, поставив об этом в известность командира бригады Козлевича.
Через час бригада, отправив вперед конную разведку, двумя колоннами двинулась к границе. Все бойцы были на велосипедах, обоз состоял из полевых кухонь на конной тяге и пятидесяти тачанок с спаренными пулеметами «Максим». По пути в ряды бригады влились несколько десятков пограничников, которые после неравного боя на заставах отошли в леса, решив партизанить в тылу у немцев. Усталых и голодных погранцов накормили и определили на сутки в обоз.
Границу перешли спокойно, несколько раз над ними пролетали самолеты с российской символикой — они зачищали небо от вражеских разведчиков, которые могли и атаковать наши части, сбрасывая железные стрелы Флешетты. В Первую мировую войну немецкие самолёты использовали синхронизатор стрельбы, который совместил скорость вращения винта со скорострельностью пулемета.
На самолёте устанавливался синхронизатор, который блокировал затвор пулемета в момент прохождения винта перед стволом. Делая оборот, винт перекрывал собой ствол, и в этот момент пулемет не стрелял. Винт дальше шёл вращаться, и производился выстрел. Благодаря этому техническому решению немцы были уверены в превосходстве Флешетты. Однако русские преподнесли сюрпризы — их самолеты были хорошо вооружены и летая со скоростью более четырехсот пятидесяти километров они как стоячих расстреливали немцев и из любого воздушного боя всегда выходили победителями.
Перед вторжением немцы отправили в наши тылы многомоторные бомбардировщики и были озадачены их пропажей. Вторая волна самолетов, которую в этот раз усилили истребителями, так же пропала без вести, ни один самолет не вернулся назад и немцы хотели было остановить наступление, однако генштаб решил взять реванш на суше. Когда же на немецкие укрепленные позиции и города пошли сотни гигантских бомбардировщиков ТБ-3, настолько же нереальных в своем техническом развитии, как и истребители, в немецком генштабе запаниковали. А налеты на Берлин и уничтожение всех его промышленных районов и одновременный налет на судостроительные верфи на Балтике привели к бешенству кайзера, который от гнева перебил все свои столовые приборы из саксонского фарфора.