Правда, Корнилов говорил, что «не собирался выступать против Временного правительства», и выражал надежду, что «все же договорится в последний момент», но, похоже, он и сам в это не верил. Вспомним и то, что в годы Гражданской войны иных из офицеров, что ранее шли на сотрудничество с Керенским, белые расстреляют как предателей. Хотя тот указом и поставил Корнилова Верховным главнокомандующим над русской армией, опасения его не оставляли. Керенский боялся, что тот его арестует и даже предаст смерти. Он писал: «Корнилов был твердо убежден в абсолютном бессилии правительства; он смотрел на правительство, так сказать, как на некий рудимент, на который не нужно обращать никакого внимания».
Надо четко представить себе ту обстановку, в которой оказались страна и армия. 6 июля 1917 г. немцы прорвали оборону XI армии, которая стала отступать в полном беспорядке. Затем покатилась назад VII армия. Части бросали позиции и устремлялись в тыл, грабя, насилуя, убивая. Фронт развалился, хотя на одного немца приходилось примерно пять русских солдат. Нужно было срочно что-то предпринимать. Л. Корнилов, вступивший в ночь с 7 на 8 июля в должность главнокомандующего войсками Юго-Западного фронта, требовал, чтобы против тех, кто оставляет без приказа позиции, против «изменников», применялись бы пулеметы и артиллерия. Фактически он и санкционировал введение смертной казни на фронте (Керенский и тут увильнул).
Корнилов заявлял: «Я не остановлюсь ни перед нем во имя спасения Родины от гибели, причиной которой является подлое поведение предателей, изменников и трусов».
Генерала поддержал и Б. В. Савинков, комиссар 8-й армии. По его приказу разоружена 46-я пехотная дивизия Юго-Западного фронта. Там царила анархия. Солдаты прогнали офицеров. Окрестные деревни подверглись набегам грабителей и погромщиков. Дивизию окружили карательные отряды. Два полка сдались и выдали зачинщиков. Один полк был обстрелян из пушек и сдался. Зачинщиков мятежа расстреляли.
Генерал П. Н. Краснов в своей книге писал, сколь резко изменилась атмосфера в армии. Это рассказ о том, как трансформировались в головах простых солдат и казаков «идеи социализма и коммунизма». В их понимании новая власть перво-наперво должна была взять и поделить деньги полка между всеми. Рядовые чины захотели, чтобы офицеры непременно здоровались с ними за руку. Вскоре охваченные анархией казаки даже перестали чистить и регулярно кормить своих лошадей, предались пьянству и безобразиям.
Безобразий было предостаточно везде. Если почитать письма наших солдат из окопов времен Первой мировой войны, становится очевидно, что снабжение армии совершалось из рук вон плохо.
В фонде Самарского губернского жандармского управления были целые ворохи солдатских писем. «Одежда плохая — шинель ластиковая на легкой бумазейной подкладке, вся ползет. Каждый день починяю, легка, холодна, только от солнца холодок делать. Фуражка стара, растрепана, ворона на гнездо не возьмет, папах не дают. У сапог голенища, брезентовые тряпочные, уже порвались, и на солдата я не похож, как какое-то чучело страшное…»
Нередки в армии вспышки инфекционных заболеваний, ибо отсутствовал и самые элементарные санитарно-гигиенические условия. В землянках и окопах ютились в ужасных условиях. Санитарной обработки и дезинфекции не было, мылись в банях редко. «За три месяца были два раза в бане, вшей берешь горстью и бросаешь в снег. Умываться приходится раз в месяц…» «Эх, куманек, если бы вы взглянули, какое у нас скотоводство в рубашках да штанах, счету нет». Отсюда и многочисленные болезни (цинга, кишечные инфекции, холера, дизентерия).
В таких условиях немудрено, что пропаганда против войны имела огромный успех. Эти настроения были широко распространены всюду. Солдаты пытались как-то снимать стрессы, используя спирт и алкоголь. В письмах с фронта встречаются описание таких сцен. «Из русских полков ходили к немцам в гости, они их напоили пьяных, и они принесли их к нашим проволочным заграждениям и сказали: “Урусь, бери своих товарищей, они пьяны”». Немцы в этих диких античеловеческих условиях вели себя как и все остальные. «Австрийцы все пьяные, встали на окопы и кричат: “Ура!” Паны, паны, идите к нам”. А наши звали их. Вообще было весельство. Вышли наши и ихни на средину между окопов наших и ихних, австрийцы целуют наших и говорят: “Зачем мы воюем?”»