В Берлине запаниковали. В то время было совсем нетрудно узнавать о действиях потенциального противника. Войска перевозились на поездах, и уже по длине платформ легко было догадаться о вражеских планах. Не существовало никаких ограничений на путешествия и фотографирование; австро-венгерский разведчик разъезжал по Юго-Западной России с паспортом, в котором значилось: «офицер генерального штаба». Если платформа отличалась поразительной длиной, значит, выгружалась либо пехота, либо кавалерия. Во всех странах действовали парламенты, об их заседаниях писали газеты, знала общественность. Берлин и Вена к весне 1914 года имели полное представление о том, что Россия наращивает военные мускулы. Германский канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег мог сам убедиться в растущей силе России. Золотой стандарт теперь стал основой ее валюты, а железные дороги обеспечивали связку «спрос — предложение» на всех уровнях. О невероятном прогрессе свидетельствовали научно-технические журналы: грузовик получил европейский приз, преодолев неблизкий путь до Риги; физик-теоретик (Циолковский) пишет уравнения, которые впоследствии выведут из гравитационного поля Земли первый искусственный спутник нашей планеты. Санкт-Петербург оставался какой-никакой, а европейской столицей. Бетман-Гольвег, как человек разумный, должен был понимать: Германии придется привыкать к новой России. Сын спросил его: стоит ли высадить долгоживущие вязы в поместье Хохенфинов в Бранденбурге? Канцлер ответил: не надо; они достанутся русским. И он оказался прав. Через тридцать лет в Бранденбург действительно пришли русские, оставшись здесь еще на пятьдесят лет. Бетман-Гольвег был фаталистом и подчинялся воле других людей, настроенных менее скептически. Военные стучали кулаками по столу: Германия сумеет выиграть войну только сейчас, потом Россия станет слишком сильной.
Рост численности и мощи русской армии, конечно, страшил немцев. Но пугала их не только военная сила. Разрасталась и сеть ее железных дорог. После 1908 года страна встала на путь индустриализации, который уже показал чудеса в Соединенных Штатах и в самой Германии. Россия обладала огромными ресурсами, но они использовались плохо из-за того, что не хватало железнодорожных путей, и никто не воспринимал бумажные деньги в качестве средства платежа. Теперь все изменилось. Строились железные дороги, рос золотой запас, и главный царский министр Петр Столыпин мог сказать французскому журналисту: «Дайте нам двадцать лет, мира внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». К 1914 году доходная статья бюджета удвоилась, часть денег пошла на строительство железных дорог, способных доставлять войска на фронт намного быстрее, чем прежде. В Кёльне пригородным пассажирам требовалось ежедневно семьсот поездов. Для сравнения: в 1910 году русская армия для мобилизации имела двести пятьдесят поездов; к 1914 году эта цифра возросла до трехсот шестидесяти; к 1917 году она должна была составить пятьсот шестьдесят, достаточно для того, чтобы русские войска оказались на границе через три дня после завершения мобилизации в Германии. В 1917 году предугадывалась ситуация 1945 года: британцы в Гамбурге, русские в Берлине, и прощайте вязы Бетмана-Гольвега.
Тем не менее Россия все еще была отсталой страной, с неразвитой железнодорожной сетью. Германия могла бы легче справиться с ней, нанеся предварительно поражение Франции. Так в 1897 году рассуждал начальник германского генерального штаба граф Шлиффен. Германия должна лишь повторить свой триумф во Франции образца 1870 года, а потом пойти против России. Для мобилизации Германия обладала исключительными возможностями: около миллиона квалифицированных железнодорожных рабочих, сорок тысяч миль двухколейных путей, тридцать тысяч локомотивов, шестьдесят пять тысяч пассажирских и семьсот тысяч товарных вагонов. Она могла за семнадцать дней после объявления мобилизации перебросить к границам три миллиона солдат, восемьдесят шесть тысяч лошадей, горы вооружений, орудий и снарядов. Немцы были уверены в том, что Россия не способна провести мобилизацию с такой же эффективностью. Русским не хватало не только железных дорог: они отставали и в технике обеспечения железнодорожного сообщения водой, углем, телеграфной связью, платформами нужного размера; треть личного состава железнодорожных батальонов (сорок тысяч человек) была неграмотна. Однако все эти расчеты не учитывали один существенный фактор: крах Австро-Венгрии, единственного реального союзника Германии.