Рота Монелли отбила несколько вражеских контрнаступлений. На колючей проволоке заграждений висели мертвые австрийцы. Потери в собственных рядах тоже были велики. Почти все это время они находились под артобстрелом с окружающих высот. Монелли замечает, что из прежнего состава взвода не осталось почти никого. От валявшихся повсюду трупов исходил запах разложения. В горной расселине поблизости тоже гнили два десятка трупов. Одним из убитых был австрийский военврач. Его тело находилось на таком расстоянии, что Монелли мог наблюдать постепенные изменения, происходившие с покойником. Вчера лопнул нос, из него потекла какая-то зеленая жижа. Странно, но глаза покойника до сих пор оставались неповрежденными, и Монелли казалось, что они осуждающе смотрят на него. Он пишет в своем дневнике:
Это не я тебя убил, и с какой стати ты, врач, отправился в эту ночную атаку? У тебя была милая невеста, писавшая тебе, наверное, лживые письма, но они были такие утешительные, что ты хранил их в своем бумажнике. Реш забрал у тебя бумажник, в ту ночь, когда тебя убили. Мы видели ее карточку (милашка, — хотя кое-кто отпустил непристойные шутки), и еще фотографии твоего замка, и все дорогие тебе безделушки, которые ты носил с собой. Мы собрали их в маленькую кучку и расселись вокруг нее в своем убежище, довольные тем, что отбили атаку, с бутылкой вина в награду за свой тяжкий труд. Ты умер совсем недавно. И ты уже ничто, не более чем серая масса, которой предназначено истлеть, а мы живы, прапорщик, так неприлично живы, что я тщетно пытаюсь найти хоть каплю раскаяния в глубине души. Стоило ли тебе так наслаждаться жизнью, держать ее юное тело в своих объятиях, чтобы затем пойти на войну, словно в этом заключалось твое призвание? Может, и ты тоже был опьянен высокой целью, своим местом в первых рядах, жаждой самопожертвования? Быть убитым ради чего? Оставшиеся в живых спешат, живые привыкли к войне и ее горячечному ритму, живые не верят, что и им придется погибнуть, они больше о тебе не вспоминают. Твоя смерть не только завершила твою жизнь, она будто аннулировала ее. Еще немного ты побудешь номером в списке сержанта как объект для патетического некролога, но как человек ты больше не существуешь, словно бы никогда и не существовал. Только углерод и сероводород — вот что лежит перед нами, прикрытое лохмотьями, оставшимися от военной формы; мы называем их умершими.
Трупный запах из расселины в скале становился все более тлетворным. С наступлением темноты четверым солдатам приказали убрать оттуда трупы. Они получили по противогазу и по стакану коньяку.
Середина октября 1916 года
Флоренс Фармборо лишается волос
Ночью, несколько недель назад, в самый разгар лихорадки, ей казалось, что у нее три лица: одно — ее собственное, второе принадлежало одной из ее сестер, а третье — раненому солдату. С каждого из лиц градом катился пот, его надо было без конца вытирать. Если это прекратить, она знала, что умрет. Она попыталась было позвать медсестру, но вдруг обнаружила, что у нее пропал голос. Теперь Фармборо находится в Крыму, по-осеннему солнечном и теплом. Ее лечат в санатории для туберкулезных больных. За окном все еще зеленеет, и она быстро идет на поправку. Она пишет в своем дневнике:
Хуже всего пришлось моим волосам, они висели клоками. И вот однажды ко мне в комнату зашел парикмахер и не просто отрезал космы, — он обрил меня наголо! Меня заверили в том, что жалеть не о чем, что волосы быстро отрастут, еще длиннее и гуще, чем прежде. С этого дня я ношу свой сестринский платок, и никто, кроме нескольких человек, не догадывается, что у меня под ним голый череп, без единой волосинки!
♦
В этот же день Мишель Корде отмечает в своем дневнике:
Альбер Ж., приехавший на побывку, рассказывает, что солдаты питают ненависть к Пуанкаре, — их ненависть основывается на убеждении, что именно этот человек развязал войну. Он уверяет также, что солдат заставляет идти в атаку страх показаться трусом в глазах других. Он, смеясь, говорит, что надумал жениться, ведь это даст ему право на четырехдневный отпуск, и потом еще три дня, когда родится ребенок; кроме того, он вообще рассчитывает получить свидетельство об освобождении от армии, когда у него родятся шестеро малышей.