Демонстрация на Таврической площади. Санкт-Петербург, март 1917.
“Оказавшись в большом зале, Бочарская отмечает, как многое здесь изменилось. Именно в этом великолепном Екатерининском зале Таврического дворца проходила церемония проводов ее госпиталя, и медики, исполненные рвения, решимости и надежд, отправились в 1914 году на фронт”.
Вид города Шнайдемюль, где росла Эльфрида Кур. 1917.
“Эльфрида снова идет на вокзал. Она ищет свою лучшую подругу, Дору Хэнш, родители которой владеют маленьким ресторанчиком в здании вокзала”.
Красная площадь. Москва, октябрь 1917.
“Не прошло и двух месяцев с ее последнего посещения Москвы, но город с тех пор заметно изменился. Темные улицы патрулировали самодовольные, разнузданные солдаты; на рукавах у них были красные повязки”.
Немецкие войска в Минске. 1918.
“Город стал для нее настоящим откровением, он сиял белым и розовым — цветами, которые они успели позабыть, месяцами видя вокруг одни оттенки коричневого: земля под ногами, дорога, военная форма”.
Поезд с возвращающимися на родину австровенгерскими войсками остановился в Будапеште. Ноябрь 1918.
“По обе стороны от изрешеченных пулями вагонов появляются дома. Это пригороды Будапешта. Поезд делает короткую остановку на полустанке в Ракосе”.
Альпийские стрелки в своей стихии. 1915.
“Как опытный скалолаз, он смог вступить в ряды Alpini, альпийских стрелков, элиты итальянской пехоты. В июне его отправили в Беллуно”.
Австро-венгерский полевой госпиталь в районе горы Монте-Ортигара. 1915.
“Почти четырнадцать дней они смотрели, как батальон за батальоном отправляются на вершину Ортигары, и всякий раз могли наблюдать за исходом: сперва несли носилки с ранеными и вели мулов, нагруженных телами убитых, затем — через пару часов или пару дней — мимо маршировали те, кто уцелел”.
Чима-Ундичи. 1916.
“Батальон альпийских стрелков, в котором служит и Паоло Монелли, вот уже несколько дней находится на Монте-Чима. Их то и дело обстреливает вражеская артиллерия. Что происходит?”
Монте-Кауриоль. 1916.
“К тому времени они уже побывали на многих ужасных горах, но, судя по всему, эта оказалась самой ужасной. Около месяца назад они штурмом взяли Монте-Кауриоль, что стало большим успехом”.
Колонна снабжения австро-венгров неподалеку от Санта-Лючии. Октябрь 1917.
“Окопы вынесли далеко вперед, они смотрят на конус высоты Санта-Лючия на Изонцо. Равнина, выжженная равнина разделяет позиции итальянцев и укрепления австрийцев”.
Австро-венгерские егеря в Альпах. 1915.
“Прилив холода, сердце дрогнуло. Первый выстрел на войне — это предупреждение: механизм запущен и неумолимо тащит тебя за собой. Ты внутри механизма. И тебе из него не выбраться”.
Итальянские военнопленные под охраной своих победителей. Удине, октябрь 1917.
“Монелли не получает ни газет, ни сводок, он витает в облаках неведения, питаясь слухами, сумбурными, противоречивыми, порой фантастическими. Вроде того, что немцы заняли Удине. Или что 200 тысяч итальянцев сдались в плен”.
Война дошла до Африки. 1914.
“Около десяти тысяч вооруженных людей ищут друг друга на территории, соответствующей Западной Европе, только при отсутствии коммуникаций. Самое трудное — не победить врага, а добраться до него. Для любого перемещения нужно множество носильщиков”.
Корпус легкого крейсера “Кёнигсберг” в дельте реки Руфиджи. Лето 1915.
“Он видел облака дыма от вражеской артиллерии: 105-миллиметровые пушки, которые находчивые немцы, с их талантом импровизации, сняли с легкого крейсера “Кёнигсберг”.
Туземные солдаты немецких стрелковых частей в бою где-то в Восточной Африке.
“Командиры небольших групп — немцы, со всеми привычными атрибутами колонизаторов: одетые в светлую военную форму, тропический пробковый шлем, и с начальственным видом, тогда как их солдаты — из местного населения, аскари: у них то же образование и оружие, и доверяют им так же, как белым солдатам ”.