Утром они уже были готовы выступить, однако время словно остановилось в напряженном ожидании. Лишь к половине одиннадцатого вечера поступил приказ. Они думали развернуть палатки, но, к своей радости, обнаружили в ближайшем лесочке хижину, куда и занесли все оборудование. Она находилась в полутора километрах от окопов. Погода была отвратительной: резкий, холодный ветер и снег с дождем.
Врачи нервничали. Кто знает, чем ответят немцы на этот рейд? На фронте спокойно и тихо. Не слышно ни единого выстрела. Они сидят и ждут. Все ждут. Миновала полночь. Через некоторое время появляется командир дивизии, ему предлагают чаю. По-прежнему все находятся в состоянии ожидания. В два часа ночи командиру дивизии докладывают по телефону. Есть плохие новости и хорошие новости. Первая попытка пробиться через проволочное заграждение немцев провалилась, но сейчас началась вторая.
Снова ждут, снова в молчании. Новый телефонный звонок. Все идет по плану. Разведчики преодолевают препятствия. В маленькой хижине люди переводят дух и с облегчением улыбаются друг другу.
Снова ждут, снова в молчании. Три часа, четыре часа утра.
Началось.
Тишину обрывает грохочущий рев артиллерийских орудий, пулеметов, винтовок. Наверное, наступление? Рев не умолкает. Снова доклад по телефону. Разведчики обнаружены и находятся под обстрелом. Прорыв не удался.
Начинают поступать раненые: одних несут на носилках, другим помогают товарищи, а кто-то, прихрамывая, бредет сам. Преобладают два цвета — белый и красный. Кровь отчетливо проступает на новеньких белых маскировочных халатах солдат. Флоренс видит, как один из солдат сжимает в руке гранату и от шока не желает ее выпускать. Другой ранен в живот, кишки вывалились наружу, — он уже мертв. У третьего ранение легких, он задыхается. Она видит, как соборуют четвертого, но он даже не в силах проглотить облатку. Белое и красное.
Когда все закончилось, Флоренс выходит на свежий воздух. С соседнего участка фронта доносятся звуки перестрелки, но здесь все опять тихо и спокойно. Разведка боем провалилась: 75 погибших и около 200 раненых. Командир полка пропал, может, лежит тяжело раненный где-то там, среди колючей проволоки, в зимней тьме.
Вторник, 18 января 1916 года
Мишель Корде едет на метро к Восточному вокзалу
Морозный воздух. Зимнее небо. В это утро Мишель Корде провожает на вокзал своего старинного друга. Тот военный инженер и отправляется в свою часть. Они вместе едут на Восточный вокзал. В метро Корде слышит, как один пехотинец, возвращающийся на фронт после отпуска, рассказывает своему приятелю: “Я готов дать левую руку на отсечение, только бы туда не возвращаться”. Это не просто оборот речи, Корде затем слышит, как пехотинец говорит, что очень хотел бы, чтобы его ранило, лишь бы только покинуть передовую, и высунул руку из окопа. Он держал руку битый час, но все напрасно.
В этот день велись и другие разговоры: ежедневно война уносит 3 тысячи человеческих жизней и съедает в среднем 350 миллионов франков, и это каждый день. Говорили о том, чтобы снизить расходы ради того, чтобы сражаться дольше. Кто-то употребил выражение “война в рассрочку”. Возмущаются по поводу вчерашней капитуляции Черногории, союзника Сербии и Франции на Балканах. Но выбора не было. Крохотная горная страна оккупирована теми же германско-австрийскими войсками, которые разгромили сербскую армию. Кто-то рассказывает историю о немецком офицере, которого тяжело ранили и взяли в плен и который, умирая, прошептал: “Правда ведь, что Гёте… величайший в мире поэт?” Что рассматривалось как типичное проявление немецкого самодовольства.
Когда Корде с другом добрались наконец до Восточного вокзала, было десять часов утра. Кругом люди в военной форме. Они сотнями сидят на тележках с багажом или на каменных балюстрадах. Ждут своих поездов, ждут, когда пробьет одиннадцать. До этого времени строго запрещается подавать военным напитки. Корде слышал рассказ об одном министре, который предложил чаю двум дамам и жениху одной из них, но получил вежливый отказ, ибо жених носил военную форму и еще не было одиннадцати. Тогда министр попытался заказать чай только для дам, но и здесь получил отказ, так как не исключалось, что военный выпьет чай, предназначенный дамам. Метрдотель услужливо показал на выход, подсказывая, как решить эту дилемму: офицер из другой компании как раз покидал чайный салон, чтобы его оставшиеся друзья смогли попить чаю.