Судно оказалось всего в нескольких метрах от турецких пушек. Офицеры на борту были убиты, лейтенант Кроули [sic][166] был взят в плен, и корабль отбуксировали на глазах у наших солдат, которые были готовы разгрузить его у Форта, и на глазах несчастной горстки, оставшейся от гарнизона, наблюдавшей за происходившим с крыш домов в Эль-Куте. Корабль так и стоит там. Похоже, это трагический, но ожидаемый конец рискованной операции, нашей последней надежды. Еды осталось совсем немного, на завтра хватит.
Конец апреля 1916 года
Владимир Литтауэр остается на всю ночь в Двинске
На фронте затишье. Полк Литтауэра снова переведен в резерв: действительно, зачем нужна кавалерия, когда окопы все глубже, а проволочные заграждения все плотнее? И снова жизнь почти входит в мирное русло, заполняется скукой и пустым времяпрепровождением. Литтауэр даже успел приударить за юной актрисой, приехавшей на гастроли в Двинск.
И снова устроили праздник в импровизированной офицерской столовой. Алкоголь лился рекой. Никого не останавливало даже то, что на следующее утро должен состояться большой парад перед генералом. Гуляли до трех часов ночи. А когда до построения оставалась всего пара часов, все решили, что нет смысла ложиться спать. И веселье продолжалось. Пока не взошло солнце.
Без четверти шесть все уже были готовы отправиться в путь. Последним на место прибыл командир полка, который все-таки уснул, напившись, и с трудом пробудился к положенному времени. Они поскакали вперед. С собой везли кухню, нагруженную закусками, водкой и вином.
Воскресенье, 7 мая 1916 года
Крестен Андресен и сонная жизнь в Монтиньи
Молодая весенняя зелень. По-весеннему тепло. Поют птицы. Пустая трата времени раздражает его больше всего; он злится, что дни идут, что один день похож на другой, что ничего не происходит, служба все та же, приказы те же самые, — так ничего и не сделано. Его пугает, что он стал забывчивым. Тщетно роется в памяти, вспоминая, чему он так много учился прежде, — истории, литературе. Едва дочитав книгу, он уже не помнит ее содержания. Как и раньше, он жадно ловит малейшие слухи о скором заключении мира, хотя так часто обманывался прежде. На фронте затишье, и он этому рад.
В этот день Андресен пишет письмо домой:
Дорогие родители!
В тот день, когда я послал вам предыдущее письмо отсюда, я упал и повредил себе палец на левой руке; Миссе, наверное, рассказал вам об этом. Транспорт, на котором я должен был ехать, ушел. Но через неделю палец уже не болел. Я быстро поправился. Гуляю теперь и наслаждаюсь жизнью и природой. Моя прачка дала мне почитать отличный французский роман, и если я устаю от чтения, то сижу и рисую. Собираюсь послать вам пару своих рисунков; один я уже послал тете Доротее. Впрочем, ничего особенного в них нет; просто делать больше нечего, жизнь здесь невыносимо отупляющая. Прямо не знаю, чем бы заняться. Я подозреваю, что такое состояние зависит еще и от пищи: мы едим здесь только овсянку, о, эта вечная овсянка! И еще солдатский хлеб с нескончаемым джемом.
Четверг, 18 мая 1916 года
Ангус Бьюкенен покидает Мбуюни и узнает кое-что о мулах
Проливные ливни позади. После почти двухмесячного ожидания, проведенного в сырости у Килиманджаро, настал час двигаться дальше, по пятам ускользающего врага. Завоевание Моши окончилось победой, но враг остался непобежденным. Бьюкенен, как и многие другие, невольно восхищался немцами, а также их туземными войсками — их дисциплиной, ловкостью и величайшим мужеством. С ними придется нелегко. Враг вел себя подобно партизанам, тогда как британский корпус перемещался со всей тяжестью регулярной армии и с ее же неуклюжей медлительностью.
Во второй половине дня главные силы выдвинулись из Мбуюни. Бьюкенен сегодня временно командует батальонным обозом. Он состоит из вьючных животных, мулов, ибо теперь снова придется шагать по каменистой земле. От сырой, нагретой солнцем зелени поднимается душистый пар.
Это был, по его собственным словам, “памятный марш”. Большинство животных были новенькими, многие из них никогда не чувствовали на своей спине вьючного седла, так что они оказались норовистыми и упрямыми. То один, то другой мул вырывался из упряжи или сбрасывал с себя непривычную поклажу. Весь вечер Бьюкенен и солдаты метались на лошадях то в начало, то в конец колонны и ловил непокорных мулов. То и дело им приходилось останавливаться, чтобы починить разорванную упряжь или заново оседлать “эту норовистую, пугливую, упрямую скотину”. Так продолжалось всю ночь.
166
Кроули почти сразу же после взятия в плен казнили. Он был удостоен Креста Виктории посмертно.