В ходе развернувшегося у р. Суходровь боя передовой отряд войска ВКЛ был опрокинут (скорее инсценировал отступление для заманивания московского войска), но затем литовские «большие полки» полностью разгромили немногочисленных москвичей{879}. Суздальский князь И.А. Лугвица был убит, так же как Карачаров и еще 4 знатных человека, служивших князю Ивану Андреевичу Можайскому В плен были взяты другие воеводы можайского князя Яропка (Ярополк) и Семен Ржевский, воеводы верейского князя Иван Судок, Филипп Нащокин и князь Иван Конинский и 5 человек «молодых»{880}. При этом потери «литвы» были значительны — 200 человек{881}.
Возможно, не стоит принимать на веру сообщение Ермолинской летописи о том, что сразу после сражения литовские войска «съ техъ месть възвратишася въ своя си»{882}. Однако и сообщения западнорусских летописей свидетельствуют о том, что Московская земля была разорена еще до «московского побоища», то есть битвы у Суходрови. Девять дней «москвичи» собирали войска, а потом погнались за уходившей литовской ратью{883}. Вероятно, до этого момента литовские воеводы «5 городовъ взя, и плени земли много и повоева», о чем пишет новгородский летописец{884}. В западных летописных источниках среди городов, которые «повоевали» литовские воеводы, названы Козельск, Верея, Калуга и Можайск{885}. К ним, вероятно, нужно прибавить какие-то из следующих пограничных московских пунктов: Малоярославец, Боровск, Вышгород и Медынь, чтобы определить 5 захваченных городов, так как Козельск и, наверняка, Можайск не были взяты, а Калуга откупилась.
Итак, можно заметить, что и для московской стороны район, близкий к Поугорью, оказался весьма уязвимым в военном отношении. Войско ВКЛ, разоряя московские земли, беспрепятственно прошло от Козельска до Можайска и только на обратном пути столкнулось с незначительным сопротивлением. Безусловно, если бы на месте оказались ориентированные на защиту западной московской границы удельные князья со своими дворами, ситуация могла бы сложиться иначе. Следует заметить, что московская оборона строилась с опорой на реки Протву и Угру, а значительные территории междуречья Протвы и Угры оставались беззащитными. Ни Калуга, ни Медынь, замыкавшие с юга и севера участок литовско-московской границы, не могли, как выяснилось, гарантировать безопасность московской территории. Необходимость укрепления западной московской границы ближе к р. Угре особо проявилась в ходе событий 1480 г.
Когда в 1480 г. путь хана Ахмата преградили московские силы в районе Коломны, Серпухова и Тарусы, «царь поиде в Литовъскую землю, хотя обойти чрес Угру»{886}. В Воскресенской летописи дано объяснение такому маневру: «И поиде къ Литовской земле, обходя Оку реку и ожидаа къ себе на помочь короля или силы его»{887}. Первостепенным для хана Ахмата был поиск в организованном московской стороной заслоне слабого места, которое бы сочеталось с удобным путем в центр государства: «А Татарове искаху дорогы, куды бы тайно перешедъ, да изгономъ идти къ Москве. И приидоша ко Угре реке, иже близъ Колуги, и хотяше перебрести»{888}. Тогда Иван III повелел идти навстречу татарам сыну Ивану Ивановичу и брату Андрею Васильевичу Меньшему «к Колузе къ Угре на берегъ»{889}. Без сомнения, хан подошел к самому низовью Угры, так как и русские силы подошли туда же: «…и посла к берегу сына своего великого князя Ивана, а велел ему стояти усть Угры…»{890} Татарами была осуществлена попытка захватить перевоз через Угру у ее устья и открыть дорогу на Москву: «Царь же поиде незнаемыми пути на Литовскую землю, хотя искрасти берегъ, и прииде на Угру октября в 8 день, в неделю в 1 час дни, приступиша к берегу к Угре, хотеша перевоз взяти»{891}. Ахмат отошел от берега и стал изыскивать другие возможности для вторжения: «Царь же не возможе берегу взятии и отступи от реки от Угры за две версты, и ста в Лузе, и распусти вой по всей земли Литовской»{892}. Так, не ожидая встречи с московскими силами, отдельный ордынский отряд осуществил попытку перейти Угру по броду в районе Опакова: «Царь же хотя искрасти великого князя под Опаковым городищем, хотя перелести Угру, а не чая туто силы великого князя. И посла князей своих и воевод и множество Татар. Прилучи же ся туто множество князей и бояръ великого князя, не дадяще перелести Угры»{893}. И хотя Ахмату удалось разведать все возможные места переправы через Угру («и знахори ведяху его къ Угре-реце на броды»){894}, московские воеводы заранее «пришедшее, сташа на Угре и броды и перевозы отъяша»{895}.