Выходить из кабинета не хотелось — казалось, весь мир сейчас настроен против меня. Большинство в королевстве наверняка, разделяют мнение графа Дезье. И эти мысли останутся с людьми на всю мою жизнь, до тех пор, пока я способна вынашивать детей.
В этот момент Феликс казался мне единственно возможной защитой от агрессивного мира снаружи.
— Существует ли вариант, при котором правда не всплывёт наружу? — спросила я.
Феликс покачал головой, а затем приблизился ко мне, положив руки на мои плечи.
— Если хочешь что-то сказать мне, скажи сейчас.
Интересно, ожидал ли Феликс ответного признания? Я не была готова его сделать. Не сейчас, когда утопала в обиде к этому миру, которому я всегда старалась отдавать, но который не видел во мне человека. Я даже не уверена, что знаю, что такое любовь к мужчине. Я думала, что это чувство, которое женщина испытывает к мужчине после многих лет совместной жизни, ощущая единение и доверие. Все остальное о моих чувствах Феликс и так знает.
— Я готова сидеть взаперти но я хочу знать все, что только можно, о происходящем. Пожалуйста, не принимай решения обо мне без меня. Пожалуйста.
В глазах короля мелькнуло небольшое разочарование, но он кивнул, поцеловал меня в лоб и крепко обнял. Я не шевелилась, утопала в его запахе, в крепости его тела, в мощном взволнованном биении его сердца.
Отстранившись и больше не глядя на меня, Феликс открыл дверь, запустил Адриана и приказал ему отвести меня в мои покои. С графом Лойтом уже находились четверо незнакомых стражей, которые проводили меня.
По пути в мои покои я ловила обеспокоенные взгляды знати — они не понимали, почему меня ведут как преступницу под конвоем. А ещё издалека я заметила нескольких членов Совета Лордов, включая графа Дезье.
Один его вид вызвал во мне страх и отторжение, в графе Дезье воплотились мои самые темные страхи. Но я решила противостоять этому чувству — встретила взгляд мужчины и угрожающе провела указательным пальцем по шее. Конечно, я не собиралась его убивать, но хотела показать, что он навсегда обрел врага в моем лице. Когда у меня появится власть, я сделаю все, чтобы выжить его из совета.
Как только за мной закрылась дверь моих покоев, я стянула с себя всю одежду, без помощи Милли, натянула длинную рубашку и упала в кровать. Не было даже полудня, но я поняла что больше всего на свете хотела бы уснуть, иначе я начну слишком много думать. Обычно на следующий день я мыслю гораздо более рационально и менее радикально.
Милли постучала в дверь моей спальни.
— Миледи, вы в порядке? Маг-медик прибыл по приказу Его Величества, принёс вам успокаивающий настой и настой для сна. Вам передать?
Я тут же открыла дверь, встретив взволнованную Милли с подносом в руках. Как Феликс мог угадать, что это именно то, что мне нужно? Схватив оба настоя, я поблагодарила Милли:
— Спасибо. Я всё объясню завтра.
14.2
Феликса я увидела только на следующий день. В мои покои никого не пускали, кроме Милли, которая приносила мне еду. С утра она спросила меня о том, являюсь ли я магом воды. Спросила шепотом, от волнения. И я подтвердила, понимая что информация просочилась в народ.
Сказать, что моя служанка была в шоке, — значит ничего не сказать.
— И что теперь, Миледи? — спросила она, задав тот же вопрос, который ранее я задала Феликсу.
У меня не было ответа. Мне нужно было ждать официального объявления и думать о том, как максимально безболезненно разрешить ситуацию с другими государствами. Хотя совет лордов знал о планах Феликса жениться на мне, эта информация не была обнародована — все понимали, что без тщательной подготовки скандал неизбежен.
Сон и время помогли мне успокоиться — мне стало стыдно за свои вчерашние мысли. Феликс, читавший мои эмоции, наверное, теперь думал, что я нахожусь в уязвимом психологическом состоянии и даже могу навредить себе.
В это время я изучала дневник, найденный в тюрьме, и вскоре поняла, что он принадлежал Хорасу Тенбрайку, судя по инициалам на последней странице. Непонятно, как дневник сохранился, ведь с тех пор прошло более четырёхсот лет. Теперь, зная, кем был Хорас, когда он жил и какие открытия совершил в этом мире, я читала его записи совсем по-другому. К сожалению, несмотря на его огромные открытия в медицине, после обретения контроля над телом он прожил только пятнадцать лет. Зато сейчас продолжительность жизни иногда достигала полутора сотни лет.