Уж не поэтому ли Суна так рьяно сражалась в прошлой войне с Конохой? Чтобы отхватить себе кусочек потерянного рая, чтобы лелеять его, как сокровище?
Может, отец перед своей гибелью от того и согласился на такую авантюру, — подумал как-то Канкуро. — Лучше смерть только у океана.
Темари за время пребывания в Конохе приноровилась стоять под душем по часу, узнав, что вода в трубах не кончается. Гаара каждую ночь сидел на подоконнике распахнутого окна их гостиничного номера, удачно расположенного на окраине города (наверняка по приказу Хокаге, который хотел облегчить тайные коммуникации), дышал свежестью и вслушивался в голоса сов. Не будь в Канкуро потребности сна, он бы тоже наслаждался птичьей песней всю ночь. Сов он никогда не слышал, а видел их и вовсе только на картинках.
Гаара в Конохе выглядел умиротворённее. Когда Темари каждое утро спрашивала у самого младшего, не видел ли он чего-нибудь интересного ночью, обычно такой… пассивно-агрессивный, опасный брат, постоянно висящий на волоске от безумства, приподнимал нечитаемую маску с лица, показывая блеск глаз от маленького чуда, которое удалось застать; и он выглядел таким невинным в такие моменты, что его хотелось даже, вопреки опасности, обнять или похлопать по плечу. И даже его тон голоса менялся, обогащаясь нотками сказителя, когда он рассказывал о том, что увидел и почувствовал.
За предыдущую неделю Гаара застал зарождение и растворение утреннего тумана, густого и влажного, как холодный пар; увидел, как рассветные лучи раскрашивают в яркие краски, а потом обесцвечивают пушистые облака; он слышал тихую поступь оленей из глубин леса и прыткие прыжки белок. И даже застал робкий дождь — морось, он называется, так сказала Сакура — в самый тёмный предрассветный час.
— Я сегодня видел зайца, — настолько возбуждённо, насколько мог, заявил Гаара за завтраком.
— Правда? — удивилась Темари, намазывая себе маслом поджаренный тост. — А как ты понял, что это заяц?
— Он представился, — Гаара, казалось, даже не мог усидеть на стуле от восхищения. — Огромный такой. С тесаком! Мы с ним долго говорили о грешниках. Он сказал, что я отлично справляюсь с работой.
Канкуро и Темари обменялись многозначительными взглядами.
— Он тащил чей-то труп в лес, — продолжил, как ни в чём не бывало, Гаара. — Сказал, что деревья растут лучше, если их кормить. Темари, можно я тоже так буду делать?
— А заяц разрешил? — серьёзно спросила сестра, ничуть не обеспокоившись. Канкуро уже сказал ей, что друг Сакуры обладает весьма… своевольным призывом.
— И показал, как правильно делать, — кивнул Гаара. Его широко распахнутые глаза почти светились от удовольствия. — Песок может быть полезен для деревьев, если его использовать определённым образом. Даже маме понравилось!
Ну, раз даже Шукаку одобрил, — пожал плечами Канкуро.
И потом, раз Гаара с кем-то общается, это же хорошо, верно? И общее хобби у них есть. Что в таком случае говорят старшие братья?
— Молодец, — нашёлся с ответом Канкуро. — Может, в следующий раз, на охоту вместе пойдёте. Делать мир лучше — это важно, — и кивнул сам себе на правильное поощрение начинаний младших товарищей.
— Ты думаешь? — и без того округлённые глаза Гаары стали ещё круглее.
— Конечно! Раз даже… маме он понравился, почему бы и да?
А сам мысленно поставил себе галочку — предупредить Сакуру по поводу тандема зайца и Гаары. Шпионы в рядах джонинов Суны, в конце концов, рано или поздно закончатся. Чем тогда удовлетворять потребности Гаары? Вдруг в Конохе тоже можно кого-то зачистить? Гаара после своих карательных операций всегда очень умиротворённый и довольный. Главное только направлять его в нужное русло.
Темари прочистила горло.
— Канкуро разузнает, можно ли вам с зайцем кого-нибудь убрать. Правда, братец?
— Конечно! Сегодня же и спрошу.
— Буду ждать ответа, — очень важно кивнул Гаара.
Вот и договорились, — с облегчением выдохнул Канкуро. — Может, здесь действительно понадобится Гаара. Тем же лучше для будущих дипломатических отношений Суны и Конохи.
Нынешние же дипломатические отношения складывались удачно. Темари и пляшущий под дудку любимой ученицы Баки-сенсей уже разнесли до ключевых и не очень джонинов информацию о большой подставе, связанной с убийством Казекаге. Покинуть же экзамен на чуунина впопыхах — удар по международной репутации. Так что внутри делегации из Суны мягко разносились вести и, заодно, вычислялись шпионы. Всего два дня назад Гаара разобрался с джонином по имени Юра, который, на удивление, оказался шпионом не кого-нибудь, а самого Сасори. Хо! — думал Канкуро. — Марионеточных дел мастеру не плевать всё-таки на историческую родину!
Обнаружить шпиона Акасуны даже казалось честью, причём настолько, что если бы песок Гаары не разбирался с трупами, Канкуро в этот раз даже вызвался бы помочь. В конце концов, Третьего Казекаге никто не оплакивал, а вот по потерянному таланту Сасори в гильдии кукловодов скорбели. И тот факт, что из-за своей гордой бабки Акасуна не вступил в Балаган, даже дела с ним не имел, и соотвественно, не знал культуры собственного ремесла, только добавлял его фигуре трагичности. Седой Вепрь не раз говорил, что, будь у Сасори соратники, может, и не пришлось бы ему бежать по личным причинам (занимался бы своим ремеслом и всё; у членов гильдии есть выбор вообще не участвовать в сражениях) или по политическим (ради своих можно и государственный переворот втихую устроить).
Темари, между тем, так грамотно собирала союзников среди своих, что не оставалось сомнений — в этот раз традиционалисты пойдут к чёрту, потому что шляпа достанется именно ей. Канкуро, как член гильдии, не имел права выдвигаться на позицию власти, но ему и не хотелось; у сестры, в отличие от него, были планы и желания менять не только климат, но и общество. А Гаару старейшины, с поддержкой ключевых джонинов Темари, не решатся выдвинуть. Впрочем, даже если рискнут, младший брат как раз чему-то научился у того зайца… Та же Чиё обзавидуется, что Темари смогла достичь того, о чём старушка всю жизнь мечтала, но это уже не их проблемы. В самом крайнем случае, Канкуро лично отправится кланяться Сасори о том, что никакой управы на его бабушку нет, а было бы неплохо. Предательство ей какое-нибудь служба пропаганды придумает и распространит среди населения, а Сасори реабилитируют и оставят в покое. Пусть творец занимается любимым делом. А то, что он над трупами работает… это тоже можно будет обыграть. Или подсунуть гению какую-нибудь задачу поинтереснее. Климат, например. Или проект кукольно-марионеточного дома.
… По отцу среди их маленькой семьи никто не скорбел.
Когда шок прошёл, и должно было осесть на сердцах горе, выяснилось, что потеряли они его уже давно; так давно, что даже добрых слов не нашлось для первой поминки в стенах Конохи. Баки-сенсей уселся с ними тогда в ещё необжитом гостином номере, плеснул по пластиковым рюмкам саке, сказал «мда-а-а» — и больше никто из них не сказал ничего из сожалений.
— Я буду лучше, чем он, — торжественно, но мрачно только и пообещала Темари, уставившись куда-то вперёд. Даже по такому случаю не опустила глаз.
— Выпьем за это, — кивнул Баки-сенсей. И они опрокинули рюмки. Гаара смешно поморщился от терпкого вкуса.
Сенсей отдавал дань человеку, которого когда-то знал, почти всю оставшуюся ночь. Закончил бутылку в одиночку. Но не было историй о том, каким Раса был до своего величайшего горя; может, Баки не видел смысла сыпать соль на рану детям; может, он не хотел винить Гаару в смерти его настоящей матери. Когда, по приказу своего Казекаге, погиб Яшамару, Раса уже не был самим собой. Это даже Канкуро понимал. Оставалось только двигаться вперёд.