Ну а в-третьих, контингент тут особый. Тихий-то он тихий, но имеющий дурную привычку отбывать в мир иной, никого не спросясь. И не предупреждая доктора даже писком. Хорошо, если один такой намылится чемоданы складывать. А коли сразу двое? Тут хоть располовинься.
Слава Солнцу, случается такое редко.
Бывает ещё и так, что в дежурном покое вместо нейрохирурга сидит идиот, самостоятельно ни на что не способный. Вот тогда начинается самое весёлое.
Дверь в ординаторскую открылась с таким энтузиазмом, что на Кассел даже ветерком повеяло. Сестричка, вломившаяся с деликатностью тарана, была живая, но от призрака несильно отличалась: волосы всклокочены, как у ведьмы на шабаше — шапочку, видимо, по дороге вихрем смело. Физиономия бледная, зато щёки пунцовые и глаза горят, как у кошки.
— Доктор Кассел, — выпалила единым духом, — в приёмник! Срочно!
— Сейчас, — меланхолично пообещала Дира, заливая чайную заварку кипятком, — только корсет поправлю и прибегу.
Новоприобретённый интерн, в ожидании подробной лекции о том, куда ей лезть нельзя, а куда соваться запрещено при любых обстоятельствах, мышкой сидящая на диванчике, выпучила голубые глазки так, что с лёгкостью бы посрамила любую золотую рыбку. Удивление понятно — хирург в корсете, всё равно, что в латах. Видимо, с чувством юмора у чуды были проблемы.
Зато у ворвавшейся сестры никаких — нет юмора, нет проблем.
— Распоряжение доктора Лангера! — рявкнула доставала.
— Лично передал? — никуда не торопясь, уточнила Дира.
— Лично! — не преминула съязвить всклокоченная. — С ним связались, и он уже сюда едет. Велел, чтобы вы топали в приёмник, дежурный доктор вас заменит.
Если посередь ночи и не просто какой-нибудь, а праздничной, завотделением едет в больницу, а врачей начинают тасовать, то означать это может только одно: везут не пациента, а Большую Шишку и хорошо будет всем. Вне зависимости от исхода. Правда, если такой больной помрёт по собственной неосторожности, станет очень-очень плохо.
— Иду, — пообещала Кассел, бросив прощальный взгляд на чайник.
Чаю захотелось так, что в глотке пересохло.
В приёмном покое рутинный дурдом сменился психушкой на выгуле. Народу в обычно довольно просторный зал набилось столько, что даже стен не видно. И, что примечательно, все дружно орали. У Диры с порога уши заложило. А чтобы пробиться к стойке регистрации, ей пришлось локтями работать, как базарной торговке.
— Что случилось?!
Даже надрывая связки, вопящую толпу переорать оказалось нереально. Голос Кассел просто утонул в вое брошенным в воду камешком. Пришлось перегибаться через стойку, дёргать регистратора за халат, чтобы обратить на себя внимание. Да ещё и уворачиваться от твёрдого переплёта блокнота, которым какой-то деятель решил врача в глаз ткнуть. Кстати, большинство присутствующих размахивали такими же блокнотами.
— Рейнер Варос! — рыкнула милашка Ирик и схватилась за горло — то ли показывая как всё достало, то ли такого напряжения не выдержала даже её лужёная глотка.
Дира в ответ только плечами пожала — имя ей ничего не говорило.
Регистраторша махнула на тупую врачиху рукой, нырнула куда-то вниз и шлёпнула на стойку журнал — в свете драконовых ламп обложка хищно блеснула. А парень, собирающийся, кажется, угробить-таки доктора Кассел своим блокнотом, счастливо взвыл.
— Рейнер Варос! — эвакуатор ткнула пальцем, похожим на сардельку, в обложку.
Пришлось присмотреться. Но ничего интересного Дира так и не разглядела. Ну, молодой мужик. Против истины не попрёшь — фактурный. Косая сажень в плечах, могучие, будто бы даже надутые, мышцы распирают тонкую рубашку. Блондин с эдакой золотой искрой. Улыбка в тридцать два идеальных зуба. Одет в спортивную форму игроков «Владыки замка» — сплошные глянец, лоск, и красота.
— Только не говори, что это его нам везут, — прошипела Кассел себе под нос.
Регистраторша врача слышать не могла, а всё равно кивнула. И взгляд такой сочувствующий-сочувствующий, мол: «Всем, конечно, достанется. Но тебе, дорогая, козой отпущения быть!».
— Охрану вызывай! — рявкнула Дира, глянув на зелёный огонёк над дверьми — тот злорадно подмигнул раз и больше не гас.
Что могла сделать больничная охрана с толпой журналистов — стоило бы сразу догадаться, кто эти беснующиеся! — хирург понятия не имела. Если борзописцы чуяли сенсацию, то ни остановить, ни притормозить их не мог никто. Проверено богатым опытом. Они и охрану, и санитаров снесут. И носилки с больным перевернут, ещё и сверху потопчутся. А что? Тем громче скандал!