— Нет, ничего, — мотнула головой Дира вставая. — План и наши намётки я тебе завтра привезу.
— Подожди, — Нейрор качнулся вперёд, облокачиваясь о стол. — Последний вопрос. А ты не боишься, что про твои грандиозные планы куда следует доложу?
— Боюсь, — почему-то честно ответила Кассел. — И не удивлюсь, если так и случится.
— Так зачем же пришла?
— У меня есть выбор?
— Есть. Ничем подобным не заниматься. Я имею в виду тем, что навредить может.
— Я всю жизнь так и делала.
Доктор кивнула Марту, не желающему её провожать, и вышла, тихонечко за собой дверь прикрыв.
Кто бы ещё ей самой объяснил, зачем она за всё это цепляется.
Дира размашисто — слишком размашисто, потому что нервничала чересчур — подписала бумагу, сунув её Марту. Нейрор взял листок, перевернул, читая, будто видел впервые. Хотя сам же временный — на одну операцию — трудовой договор с доктором Кассел и составлял.
— Серьёзно, Март, без этого можно и обойтись, — буркнула хирург.
— Почему? — удивился седой, не слишком аккуратно засовывая лист в карман халата. — Я имею полное право привлекать специалистов со стороны.
— Консультантов.
— Слушай, женщина, давай я сам разберусь, что и как делается в моём хозяйстве, лады? — рыкнул Нейрор, недовольно косясь на доктора. — Давай сюда свой браслет.
— Лады… — вздохнула Дира, протягивая руку.
Ну а что в таких ситуациях ещё делать прикажите? Только подчиняться. Дарёному коню в зубы не смотрят, от добра добра не ищут и всё такое. Хочет господин полковник собственной карьерой рисковать — его право.
— Вот и всё, — седой, приложив палец к распознающему кристаллу[42], открыл замок. И так же небрежно, как и договор, сунул браслет в карман. — Формальности соблюдены. Теперь можно и начать помолясь. Мойся и пойдём, пациент уже готов.
— Я всё равно вместе с вами! — Анет решительно выпятила подбородок, видимо, желая выглядеть угрожающе.
— Нет, ты не с нами, — спокойно ответил Март, надраивая и без того багровые руки щёткой. — Господин Варос, присмотрите за пигалицей? А то мне в операционной только рыдающих и дёргающихся девиц не хватало. И сами в коридоре подождите.
Вроде бы и голоса не повысил, даже с эдакой ленцой говорил. Но старший близнец, ни слова поперёк не возражая, лишь кивнул молча. Сграбастал в охапку вырывающегося и всё ещё пытающегося что-то доказать интерна, да и вышел. Вот где класс-то! А Дира, сколько не пыталась, ни разу не смогла Вароса переупрямить: ходил, куда хотел, сидел, там, где посчитает нужным. Или это что, мужская солидарность?
— Доктор Кассел, доктор Лангер, готовы?
Профессор направившийся было в операционную, притормозил перед Дирой, мотнул головой — странновато он выглядел без привычной львиной гривы, сейчас аккуратно под шапочку спрятанной.
— Я в тебя верю, девочка! — торжественно это у него получилось, почти церемониально.
Вот только самой Кассел никакой уверенности не добавило. Кажется, перед своей первой операцией она так не нервничала. Сейчас же аж подташнивать начало и ладони вспотели. Но теперь уж поздно всё откладывать.
Нейрор выставил локоть, держа руки скрещёнными у груди, останавливая Диру.
— А я не верю, — сказал негромко и как-то очень просто, факт констатируя. — Знаю, что сумеешь.
У самого глаза над уже натянутой маской спокойные-спокойные, будто и вправду полностью в ней уверен.
Паника, подкатившая было к горлу кислым комом, растаяла, как кусок льда. И почему-то тепло стало. А, может, просто дрожь прошла, которую Кассел и не замечала. Вот когда трястись перестала, тогда и сообразила, что её озноб бил.
— Спасибо, — пересохшими губами прошамкала.
Правда, Март её не слышал, говорил что-то Рейну, над которым уже гипнолог шаманил. Операционные лампы сверкнули, будто пропуская доктора через завесу света, и тут же притушили сияние, загорелись ровно так, как нужно.
— Встретимся завтра, парень, — кивнула блондину. Рейнер сонно улыбнулся в ответ. — Работаем!
Долгие операции утомительны — и это минус. Но у них имеется и один бесспорный плюс: обычно работа идёт спокойно, размеренно. Находишь ритм, как в вальсе: и раз-два-три, и раз-два-три. Руки двигаются сами, часы на стене тихонько тикают, отсчитывая минуты и движения.
Сначала непривычно, потому что операционного поля невидно. Точнее, смотреть нужды нет — тут ни одна, пусть и самая мощная, лупа не поможет. Работа не ювелирная, в разы тоньше. Потянуть, очистить, выпустить энергию — даже не каплю, сотую долю от неё, отсекая мёртвое, позволяя вырасти живому. Чувствуешь самыми кончиками пальцев, но тебе это только кажется, потому что пальцы тут ни при чём. Ощущение приходит откуда-то извне, а, может, изнутри.