— Ну, ладно, — скомандовала Дира, — помолимся лорду Солнцу и приступим. Будем спасать гордость империи. Кстати, а это которая гордость, старшая или младшая?
— Младшая, — робко пояснила интерн.
— Вот и я так подумала, — кивнула Кассел, беря поданный сестрой скальпель. — Другой слишком уж на сволочь похож. Ну, поехали! Коловорот наготове держи…
Наверное, каждому мастеру хочется продемонстрировать окружающим качественно сделанную работу. Только не у всех это получается. Ну вот как похвастаться операцией? Коллега-хирург в лучшем случае по плечу потреплет, руку пожмёт. Да и пойдёт всем рассказывать, что доктор совсем с глузду съехала, своими успехами в глаза тычет. А простой человек только пальцем у виска покрутит, а то и шарахаться начнёт.
Но ведь есть чем гордиться! И гематому удалила, как по учебнику. И пациенту помереть не дала, хоть он и собирался. Теперь только ждать, да Солнце молить, чтобы на поправку пошёл. Но ничего, парень молодой, крепкий, спортсмен опять же — выкарабкается.
Дира разгладила край простыни, прикрывающей больного до пояса. И не удержалась, полюбовалась впечатляющими рельефами. А чего стесняться? Действительно же хорош, хоть анатомию изучай. Такому пособию в анатомичке цены бы не было — мускулы, которые даже у очень крепких мужчин обычно не выражены, здесь словно скульптором вылеплены.
Да тут же спохватилась, сплюнула через плечо, а за неимением дерева костяшками по собственному лбу постучала. Рано ему ещё в анатомичку. И нечего портить ювелирную работу доктора Кассел.
— Ты давай, выздоравливай, — Дира легонько похлопала парня по руке. — Я свою часть выполнила, теперь дело за тобой.
— Да он же чай не слышит, доченька, — прошамкала старушка, почивающая на соседней койке.
В смысле, это хирург думала, что бабушка спокойно спит. Оказывается, притворялась только, ведьма старая. А сама подслушивала, подглядывала. Благо сестра забыла ширмочку между кроватями задёрнуть. Вот так и рождаются байки про ненормальных докторов.
— Да кто же знает, слышит он или нет? — ласково улыбнулась Кассел, делая вид, что её бабушкины показатели заинтересовали. Хотя любознательность старушки лучше всяких проекций свидетельствовала — пошла пациентка на поправку. — Некоторые больные говорят, будто не только всё слышали, но даже и видели. Как вы себя чувствуете? Жалобы есть?
— А вот я ничегошеньки не слышала и не видела, — пожаловалась бабушка, послушно вытягиваясь на койке по стойке смирно — это чтобы доктору было удобнее осматривать. — Надеялась, со стариком своим встречусь. И кукишь тебе, бабка. Ни света, ни трубы чёрной, ни мужа. Живи и скрипи потихоньку. А жалобы-то есть, как без них? Старая да больная. Всё болит — и тут колет, и здесь ломит.
— А поконкретнее? Где колет, где ломит? — уточнила Дира, щелчком поворачивая проекцию сердца — баловалась.
Старушке явно не врачебная помощь требовалась, а просто поговорить. Тоже, кстати, терапия. Почему бы и не помочь? Торопится всё равно некуда. Первые сутки после операции «своих» Кассел старалась рядом с пациентом провести — дежурство там или не дежурство, а бдительность в таком деле лишней не бывает.
— Да разве ж я всё упомню, доченька? — изумилась бабуля. Действительно, и вот что ты глупости спрашиваешь? Как тут запомнишь, где болит? — Да ладно, поноет и перестанет. Ты лучше ширмочку не задёргивай, дай парнем полюбоваться. Давненько я таких красавцев не видывала. Бледненький только.
Старушка тихонько хихикнула, стыдливо прикрыв рот ладошкой. Дира в ответ лишь головой помотала. Правда, что ли, старшее поколение из железа выковывали? Один, не успев глаза продрать, женщин бежит искать. Вторая, судя по её же словам, помирать морально приготовившаяся, парнями любуется. Даже зависть берёт.
— Ну, бледненьким ему недолго быть. Вот оклемается и сразу румяным станет, — пообещала Кассел. — А вас мы завтра в отделение переведём. Я попрошу, чтобы положили поближе к мужскому крылу. Там таких красавцев хоть охапками греби. И все уже на ногах.
— Ой, да что ты, доченька! — опять хихикнула бабка, как сухой горох просыпала. — Я уж старая, до греха ли мне?
Сказано это было таким тоном, что сомнений в интересах старушки не оставалось и мужики в эту сферу точно входили. Ну и дай дева Ночь ей благословения.
— Сейчас я позову сестру, сделаем вам укольчик, поспите, — Дира потрепала старушку по плечу, — надо сил набираться и…
— Я могу с вами побеседовать?
Кассел, понятно, никаких посторонних голосов услышать не ожидала. Да и откуда бы? Единственный пациент, говорить способный, и так с ней болтал. Сестру же Дира отправила перекусить и Хэлс следом увеялась. А уж так требовательно и громко в реанимации вообще никто не выражался. Поэтому ничего удивительного, что доктор Кассел за сердце схватилась. Жест, конечно, бабий, достоинство хирурга роняющий. Но спасибо, что хоть от визга удержалась.