Да ещё и руками что-то такое изобразила. Судя по её жестам, следующая неделя находилась за стенкой.
Громила сложил руки на груди и набычился.
— Я никуда не пойду, — решительно мотнула головой Кассел, — пусть там хоть пожар с потопом.
Блондин многозначительно кивнул на дверь.
— И за что мне это всё? — обречённо вздохнула доктор.
— За гениальность? — тихо-тихо предположила Анет.
— Поговори мне ещё, будущая звезда нейрохирургии. Сама вот такое счастье получишь, тогда и посмотрим.
Интерн в ответ ехидно улыбнулась. Правда, предварительно к врачу спиной повернувшись. Уж она-то никогда ни во что подобное не вляпается. Эта Кассел, несмотря на все свои лекции о профессионализме, с каждым пациентом носится, словно дурак с торбой. А уж Анет…
— Собирайся! — рявкнула Дира, снова врываясь в операционную, — со мной поедешь! Там что-то странное. Если он только…
— А что?..
— Не знаю я! Этот… гений утверждает, будто у Рейна белая горячка.
— Да быть не может! — ахнула чудо. — Мы же только вчера…
— Что вы вчера? — доктор даже притормозила, но руку девушки лишь крепче сжала.
И Варос, за спиной Диры глыбой возвышаясь, посмотрел странно, подозрительно.
— Ничего, — теперь уж Анет врача вперёд поволокла. — Пойдёмте лучше скорее.
— Ладно, разберёмся, — отмахнулась от неё Кассел. — Так сколько он пил?
— А я считал? — кажется, блондин удивился.
По крайней мере, бровями дёрнул.
— Вы не считали, сколько дней ваш брат кир… алкоголь употребляет?
— Почему дней? Он только сегодня. Мне отъехать нужно было, вот и упустил, а он… — громила махнул рукой с таким энтузиазмом, что попади он по стене — точно бы дырка осталась.
— Ну, значит у него никакой белой горячки нет, — выдохнула Дира.
— Так он по ковру ползает и тараканов собирает! — возмутился Варос.
— Претензии к вашим слугам, — огрызнулась Кассел. — Вот ведь напугал!
— Да что я-то?..
— Алкогольный делирий развивается только на фоне отказа после длительного употребления горячительных напитков, — тоненьким голоском пояснила для несведущих Анет.
Несведущие не оценили.
— Чего? — грозно переспросил блондин, глянув на девушку так, будто только что её заметив.
— «Белочка» приходит только к тем, кто три недели бухает, а потом дня два просыхает, — перевела Кассел. — Но вашего брата я всё равно пришибу. Сказано же: никакого алкоголя! Поехали. Надо ещё ко мне домой заскочить. А то если мы тут начнём собирать набор начинающего алкоголика, то завтра от слухов устанем отмахиваться.
Интерн подозрительно шмыгнула носом и независимо отвернулась, сунув руки в карманы халата. Дира покосилась на девушку, но промолчала. Подозрения, что проблемы решили, будто доктор успела по ним соскучиться, с каждой минутой усиливались. Но, может, принцип «меньше знаешь — крепче спишь» хоть на этот раз сработает?
Особняк, младшему Варосу принадлежащий, при всём желании не заметить было сложно. Дом сиял огнями, как рождественская ёлка. А музыку не то, что с тротуара — на подъезде слышно. И гостеприимно распахнутые ворота не оставляли сомнений: здесь всем рады!
Дире оставалось только пожалеть соседей. Район-то респектабельный, богатый и тихий. Ну, теоретически тихий.
О значении слова «оргия» Кассель подозревала. Но пока она в гостиную «имперской гордости» не вошла, всего смысла не осознавала. Огромный холл, в которое целиком бы поместился весь первый этаж собственного дириного дома, заливал свет ламп, да не обычных, а разноцветных, мигающих, превращавших зал в филиал Хаоса. Музыка, казалось, гремела отовсюду: и из стен, и с потолка, и, вроде бы, из-под пола доносилась. Доктор так и не поняла: «живой» оркестр настолько зажигательно наяривает или это что-то вроде иллюзиона.
Но больше всего врача люди поразили. Их тут много было — сколько именно, из-за кошмарного освещения не сосчитать. Но гораздо больше, чем Кассел хотелось. Да и степень наготы некоторых — девиц особенно — Дира, себя ханжой, в общем-то, не считавшей, не оценила.
А Анет и вовсе испугалась, жалась к доктору, будто спрятаться за неё пыталась.
— Говорите, отлучились ненадолго? Он многое успел, — поинтересовалась хирург у старшего Вароса, отмахнувшись от официанта, вознамерившегося всучить ей бокал с чем-то подозрительно синим.
Или, может, так только в диком свете казалось?
Бугай в ответ неопределённо плечами повёл: то ли не сообразил, как оправдаться, то ли не надеялся переорать гремящую музыку. Во-втором предположение свой резон имелся. Дире начинало казаться, что её посадили под гигантский колокол, вдарив по нему молотом. По крайней мере, в голове гудеть уже начало.