— Вот ты меня на испуг берешь, а я без угроз говорю: завтра утром пойду к Ивану Сергеевичу и попрошу, чтобы собрали бюро ячейки. — Голос Касимовой звенел от сдерживаемого гнева. — Только обсуждать придется не меня, а тебя — за то, что ты взял под защиту воровку. И пригласим свидетелей — повара и обеих уборщиц; они видели, как я поймала твою Клавдию с поличным.
— А это правда? — В лице Аниканова промелькнул испуг.
— Первый случай я, дура, скрыла, пожалела ее, А теперь я так это дело не оставлю, еще и в суд передам, — пригрозила Леля.
Аниканов оторопело глядел то на нее, то на Захара, потом сказал примирительно:
— Слушай, Леля, не передавай в суд, а? Понимаешь, неудобно получится, по моему авторитету ударят… Честное комсомольское, я и не подумал, что она соврала мне. Ну, ты выгнала ее, и пускай отправляется домой с богом. А я с сегодняшнего дня порву с ней, раз она такая, честное комсомольское! Захар, ну скажи ты Леле, чтобы не затевала дела!
Жалок был Аниканов в эту минуту.
Захар отвел от него хмурый взгляд.
— А что я могу посоветовать? Вон Бонешкин умер, слег Каргополов, а тут продукты воруют…
— Каргополов заболел?! — Аниканов прикинулся крайне озабоченным. — Жаль Ивана, на редкость хороший парень. Вот что, завтра же с утра сам отвезу его в больницу.
— В больницу бесполезно, — грустно сказал Захар. — Возили же Бонешкина! Врач сказал, что специального лечения нет, а больные цингой лучше себя чувствуют, когда они находятся среди здоровых.
— Так что же тогда?
— Завтра пойду в Верхнюю Эконь, к нанайцам, попытаюсь купить клюквы или свежей рыбы.
— Я обязательно навещу Ивана, — не унимался Аниканов. — Ну, так как же решим, Леля?
Леля Касимова, добрая душа, растрогалась, видя, как Аниканов заботится об Иване, и, не задумываясь, сказала:
— Ладно. Но обратно на работу я ее не приму.
— О работе и речи нет, тут ты сама хозяйка и лучше меня знаешь, как поступить.
Он уже направился к двери, но, вспомнив что-то, обернулся.
— Да, Захар, чуть не забыл! Ты знаешь, что в штабелях у дороги лежит восемьдесят процентов заготовленного леса?
— Не знаю, но по своим штабелям вижу, что лес почти не вывозится. А что?
— Вчера в бригаде Брендина предложили такую мысль: начать аврал по вывозке леса, а для этого создать штурмовой санный батальон.
— Что это за штурмовой батальон?
— А вот, понимаешь, что: на себе лес возить. Лошадей мало, и их становится все меньше — почти каждый день падеж. Скоро весна. А как только начнется оттепель, то нашему лесу конец, весь останется в штабелях. Предлагаю сделать такую вещь: лесовозная дорога до самого озера идет под уклон, так? Если залить водой колею, она замерзнет, и тогда потребуется немного усилий, чтобы сдвинуть сани. Потом только подталкивать их до самого озера. А обратно порожние сани можно будет поднимать лошадьми. Как ты думаешь — поддержит твоя бригада такое начинание?
— А какая поддержка требуется?
— Каждый день выделять примерно треть состава бригады в штурмовой батальон, но с условием, чтобы ежедневная норма выполнялась.
— По-моему, это нереально, — возразил Захар.
— Да подожди ты, нереально, — нетерпеливо перебил Аниканов, — я же говорю не о той норме, что взяли по обязательствам. На сколько ваша бригада выполняет основное задание?
— В среднем около двухсот процентов, каждый дает по десять-одиннадцать кубометров, а мы с Харламовым — по двенадцать.
— Ну, так вам тогда легче, вы и так будете давать процентов сто тридцать. Мы тут подсчитали, что это не страшно, леса уже заготовлено шестьдесят семь тысяч кубометров. Если до конца сезона каждая бригада будет давать сто процентов основной нормы, то план заготовки ста тысяч кубометров будет выполнен, понимаешь?
— Теперь понимаю. Только, по-моему, этот вопрос нужно обсудить на комсомольском собрании лесоучастка.
— Само собой! Я просто хотел с тобой посоветоваться. Значит, поддерживаешь?
— Руками и ногами, — улыбнулся Захар. «Молодец все-таки, — подумал он при этом, — умеет работать!»
— Кто теперь бригадиром — ты, Захар?
— Да. С сегодняшнего дня.
После того как ушел Аниканов, Леля Касимова и Захар некоторое время сидели молча.
— Сложный человек, — первой заговорила Леля, словно угадав мысли Захара. — Ведь в душе гадкий, а вот работать умеет, умеет на лету подхватить инициативу!