Решено! Он пойдет к правому берегу. Село где-то там. Вдоль береговой кромки он станет пробираться до тех пор, пока не дойдет.
Стараясь не потерять направление в вихрях поземки, Захар свернул влево. Концы его лыж то и дело попадали под вздыбленные льдины торосов. Чтобы вытащить их, нужны усилия. А силы на исходе. Захар старается идти тихо, повыше поднимать ноги.
Кажется, целую вечность он шел, пока уперся в берег — крутой обрыв в два человеческих роста. Между торосами и берегом оказалась полоса гладкого снега. По ней и пошел Захар. Здесь был затишок и не так курился снег.
И снова шаги отсчитывают расстояние: «Раз-раз, раз-раз!..»
Захар прошел не меньше трех километров, как вдруг на обрыве показался темный силуэт, похожий на дом. Село! Захар из последних сил прибавил ходу. А вот вверху, на обрыве, стог сена… Оставив лыжи, Захар с трудом взобрался на обрыв. С подветренной стороны разгреб ногами снег под стогом, выбил в сене нору, посидел в ней, потом развел костер подальше от стога, за барьером снега. И вот пламя заплясало над охапкой сена.
Видно, на заре своей истории человек не напрасно поклонялся огню, как некой божественной силе. Захар подумал об этом, когда свет отпугнул ночной мрак, и тепло ласково пахнуло ему в лицо. Великий покой разлился по всему телу. Некоторое время он только отдыхал, наслаждаясь огнем, протянув руки навстречу теплу. Потом достал из рюкзака замерзший хлеб, банку консервов и стал отогревать все это над костром.
Под треск огня и свист ветра, налетающего порывами из-за стога, легко и свободно текли мысли, все больше о Настеньке: где-то она сейчас? Может быть, совсем рядом, в селе? Какая она теперь?..
Почти два года прошло с той поры, как он проводил ее на вокзал в Новочеркасске, когда она уезжала на практику. Кажется, прошла целая вечность. Совсем другим стал Захар за это время. Давно перегорело в душе все, что было связано с кавшколой. Иной раз ему вдруг казалось, что он и не жил никакой иной жизнью, кроме той, которая вот уже полтора года кипит на диком берегу Амура.
Удивительная жизнь! Было время, когда она казалась Захару слишком суровой и тяжелой. В иные дни Захар приходил в восторг от всего, что окружало его. Иногда его тянуло на Дон, в тишину родной станицы. Но шло время, забывалось все трудное и суровое, оставалось одно — радость открытия.
Все теперь роднит Захара с Комсомольском! Стоит барак, над его трубой вьется дым. И ему приятно смотреть на барак — это он, Захар, построил его. Летом всякий раз, бывая на берегу Амура, Захар невольно искал глазами баржу «Нельма». Это его бригада построила «Нельму». «Моя баржа! — говорил он. — Работает!»
Но самое главное, Захар хорошо это понял, — он сам совсем-совсем не тот, что был полтора года назад.
Суровые испытания, труд до сухих мозолей на ладонях, сознание огромной важности того, что он делал, чувство локтя, чувство большой семьи собратьев — огромный новый мир открылся теперь Захару, и ему хотелось скорее рассказать обо всем этом Настеньке, порадовать ее.
Захар не заметил, как его стало клонить в сон. Тело расслабло, налилось свинцом. Неотразимо хотелось забраться поглубже в стог, закутаться в полушубок и уснуть. Но нет, сон не входил в его планы. Нужно идти!
Плотно подкрепившись обугленным на огне хлебом и консервами, он тщательно увязал рюкзак, забросал снегом костер. Кромешная темень обступила его. Кинув за спину рюкзак, Захар ощупью спустился с обрыва, отыскал лыжи, закрепил их, и снова — «раз-раз, раз-раз!» — отсчитывают расстояние размеренные шаги.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Они познакомились еще в поезде — Настенька Горошникова и совсем еще юный розовощекий здоровяк — военный инженер Прозоров.
— Поистине закон всемирного озорства, как говорят моряки! — воскликнул Прозоров. — Оба строители, и оба — в Комсомольск!
Приятная компания — незаменимый спутник в дальней дороге. Они не заметили, как пролетели двенадцать дней, пока поезд мчал их от Москвы до Хабаровска. О чем только не переговорили они! Игорь Платонович был неиссякаем в остроумии, а такт, с которым он относился к Настеньке, делал Прозорова в ее глазах истинно благородным человеком. В Хабаровске только благодаря его стараниям она оказалась в штабном обозе военно-строительной бригады. Не оставлял он Настеньку без внимания и в пути, особенно когда разыгралась пурга.
Непогода настигла обоз километрах в сорока отсела. Долго боролись люди со стихией, пробиваясь к ближайшему жилью. Прозоров обморозил себе лицо, стер ноги в грубых, необношенных валенках. Но он делал все, чтобы облегчить участь Настеньки.