Вот и сегодня, едва Захар и Настенька управились с ужином, как за стеной послышался дружный смех. Он не прекращался и тогда, когда раздалось петушиное пение: кто-то во всю глотку прокукарекал на весь барак.
— Что там делается, Зоря? — недоумевала Настенька.
— Наказывают Степана за переваренный ужин.
Он рассказал о порядках в коммуне, и Настенька от души посмеялась.
— Ну, а вечером чем ребята занимаются? — спросила она.
— Так мы же учимся. Я и Каргополов в вечернем строительном техникуме, остальные — в вечерней семилетке или начальной школе. Минут через двадцать тут ни души не останется.
Пришел за посудой Толкунов.
— Черти! — ворчал он. — Слыхали, что они мне присудили? Так это еще не все. Предложили: или на сытый желудок в пять минут съесть дополнительную миску этого варева, или наколоть кубометр дров. Я и решил: чем мордоваться с дровами, так лучше управлюсь с миской, а картошка в глотку не лезет!
Вслед за Толкуновым пришли Каргополов с Лелей. Не раздеваясь, они ввалились в новую комнатушку с криком:
— Ну, где тут наша долгожданная землячка?
Леля шагнула навстречу Настеньке, без обиняков сказала:
— Ну, здравствуй, Настя, с приездом тебя! — И, обняв, поцеловала. — Я — Леля, из Новочеркасска, а это мой муженек, Иван. Наверное, Зоря рассказывал тебе про нас?
— Ив письмах писал, и рассказывал, — говорила немного оробевшая Настенька. — Да я и сама вас знаю — по горкому комсомола. Я же была членом пленума…
— Постой, постой… — Леля внимательно поглядела на Настеньку. — Ведь это ты носила красный берет?
— А вот он. — Настенька кивнула на стену, где висела одежда.
— Скажи на милость! — воскликнула Леля. — Я же хорошо тебя помню. Вот чудеса! Сколько слышала о тебе от Зори и никогда бы не подумала, что та Красная шапочка и есть его невеста!
— Ну, а когда свадьба? — спросил Иван.
— Я пока тут гостья. — Настенька зарделась.
— До Нового года осталось три дня, — смущенно сказал Захар. — Может, в новогодний вечер?
— «Может, может»! — озорно передразнила его Леля. — Говори точно.
— Ты, Леля, как сварливая теща, — усмехнулся Захар. — Вот подай ей свадьбу — и все! Надо же подготовиться — ведь вся коммуна будет на свадьбе.
— Так о чем же я говорю? — набросилась на него Леля. — Мне же придется готовить, доставать продукты. Договорились — под Новый год?
— Так и решим. А? — Захар обнял Настеньку за плечи, заглянул ей в глаза.
— Меньшинство подчиняется большинству, — отвечала она, смеясь.
Появление Настеньки сразу же сказалось на поведении коммунаров. Уже в первый вечер то один, то другой с тайным любопытством поглядывал на дверь только что отгороженной комнатушки — не появится ли там она? Умывались, причесывались с особым усердием, говорили и смеялись приподнято, громче обычного. После ужина то у одного, то у другого вдруг оказывались неотложные дела к Жернакову. Все шли в комнатушку, пока Федя Брендин не зашипел:
— Ну что вы, ей-богу, белены объелись? Вынь да положь им бригадира!
— Очень симпатичная, чертовка, — не слушая Федю, шепотом отвечал Харламов, только что заглянувший к бригадиру. — И чувствуется — простецкая, наша. А ведь техник! Гарную дивчину отхватил Захар!
За полтора года, что прошло на стройке, ребята были лишены очень многого, необходимого в жизни: домашнего уюта, развлечений, вовсе не бывали в обществе девушек — среди мобилизованных комсомолок насчитывалось совсем немного. Поэтому, когда в коммуне поселилась Настенька, каждый старался чем-нибудь услужить невесте друга, перекинуться с ней словом, обратить на себя ее внимание.
Ко всеобщей радости, Настенька оказалась веселой и общительной. Уже на следующее утро отскоблила добела и вымыла стол, отчистила от застарелой копоти кастрюли, чайники, жестяный противень, заменяющий сковородку, откипятила и выстирала поварской фартук и колпак. Дежуривший в этот день Тимофей Харламов впервые за свою кулинарную практику не поджег перловую кашу и избежал наказания.
А в новогодний вечер сыграли свадьбу. Накануне Захар с Толкуновым сходили в нанайское стойбище и привезли на санках мешок мороженой рыбы и медвежью лодыжку. Леля Касимова, которая заведывала столовой ИТР, добыла бачок спирта, пять килограммов конфет-липучек и печенья. До самого утра кипело веселье, и Федя Брендин почти доконал постройкомовскую гармошку.