Первым подбежал Гурилев, помог освободиться от ремней, стиснул в объятиях.
— Молодец, Захарка, молодец!
Обступили ребята. Поздравления, вопросы… А он как будто и не прыгал. Все опять обычное, земное. А то осталось там, позади, как смутное видение.
Домой Захар вернулся уже в сумерки, усталый, словно весь день мешки таскал.
— Видела?!
Это был первый его вопрос Настеньке.
— Прыгнул?
— А то как же!
— Господи, ну что ты за отчаянная голова! — Настенька со стоном прильнула к его груди.
— Да разве я один?! — воскликнул Захар. — А как, по-твоему, иначе? Это очень нужно, Настенька. Очень! И прежде всего для тебя и Наташки.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Как-то под вечер, после прыжков, Захар решил заглянуть в совхоз — разыскать Агафонова. Нашел его квартиру без труда: Агафонова знал каждый — по жене, старшему агроному.
— А-а, Захар Илларионович, здравствуйте! — обрадовалась жена. — Заходите, Гриша сейчас придет. С ночевкой к нам?
— Ну что вы, Зина, на минутку, просто повидать.
Отворилась дверь, ввалился чумазый Агафонов.
— Хо! Захар у нас! — воскликнул он. — Какими ветрами?
— Да просто навестить.
— И то хорошо! — Он снял майку, подошел к умывальнику, долго и густо мылил руки, спрашивая: — Как дома, все нормально? А я на поле пропадаю. Интересное тут место! Водишь трактор, а перед тобой вроде кино: тут Амур, пароходы идут, справа корпуса завода гудят, а слева самолеты кружатся в небе, выделывают всякие кренделя, а то парашютисты прыгают.
Он начал окатываться водой, кряхтя от удовольствия. Захар спросил, хитро улыбаясь:
— А знакомых никого не заприметил среди парашютистов?
— Как «знакомых»? — Агафонов вопросительно посмотрел на Захара.
— Да ну «как» — спускается парашютист, ты пригляделся, а это твой знакомый.
Агафонов еще внимательнее посмотрел на Захара, спросил с удивлением:
— Прыгал?
— Сегодня третий прыжок.
— Ты погляди. Вот чертяка! Чего тебя туда понесло?
— Понравилось. Да и себя проверить — как она-то, жила казацкая, сдюжит ли?
— Не-ет, я бы не прыгнул. — Агафонов решительно замотал вихрастой головой. — Это же с ума сойти — с такой вышины прыгать!
— Анастасия Дмитриевна, наверное, ругается? — спросила Зина.
— Сначала пробовала, а сейчас привыкла.
— Все-таки это большое геройство, — заметила Зина. — Но я бы и то прыгнула.
Сели ужинать.
— Зинушка, у меня там, кажется, что-то было? — Агафонов заглянул в кухонный шкаф. — Ведь гость такой!
Он разлил по стопке себе и Захару.
— Зинушка моя не признает этой штуки. Ну, за гостя!
Они выпили.
— Могу похвастаться, Гриша и Зина, — нарушил молчание Захар. — Защитил диплом. Теперь я «турок, не казак», — усмехнулся он. — И работаю техником.
— Молодец, Захар! — сказал Агафонов. — А я и прошлой зимой не сомневался в этом.
— Тебе бы тоже, Гриша, надо подумать об учебе, — заметила Зина.
— Это верно, — согласился Агафонов. — Надо чего-то придумывать. Наверное, в какой-нибудь заочный сельскохозяйственный техникум. Слушай, Захар, ну а как у тебя с ногой? Прыгаешь ведь с такой высоты!
— Зажило как на собаке, — усмехнулся Захар. — Больше тебе скажу: наверное, опять поставят на военный учет. На прошлой неделе прошел перекомиссию.
— Да, — спохватился Агафонов, — ты мне напомнил: меня тоже в понедельник вызвали в военкомат. Заполнил несколько анкет. Говорят, что будут ходатайствовать о восстановлении моего воинского звания. А для начала хотят послать на переквалификацию в танковую часть.
— Так, может, и меня туда пошлют, если поставят на военный учет? — спросил Захар, будто это зависело от Агафонова. — Мне врач в госпитале сказал, что я вполне годен в технические войска. Вот было бы здорово — вместе!
Захар как в воду глядел: через две недели они вместе получили предписание явиться в танковую часть. Таких, как они, набралось в Комсомольске до ста человек — бывших кавалеристов, шоферов, инженеров-механиков, бронеавтомобилистов.
Ранним утром Жернаков и Агафонов шагали по дощатому тротуару села, за которым где-то в перелеске, у реки, стояла летним лагерем танковая часть. Навстречу из-за туманных хребтов Сихотэ-Алиня только что выполз огромный вишнево-красный диск солнца, и бескрайние равнинные дали с лугами и перелесками, с пологими горбинами увалов, слегка повитые туманом, вдруг обрели малиновую окраску.