Захар смущенно пробормотал, что служилось хорошо, что он теперь действительно танкист, чем очень доволен. И мгновенно решил: надо начать разговор сейчас, без Настеньки. Так будет легче.
— Игорь Платонович, я к вам, — сказал он, смущаясь, почувствовав, как учащенно заколотилось сердце.
— Да, я знаю, Анастасия Дмитриевна говорила мне, что вы придете. Заходите пока в кабинет, я сейчас вернусь.
Через минуту Прозоров вернулся.
— Дочка-то какая большая стала! — сказал он, ласково глядя на Наташку. — Давно уж я не видел ее.
Он потрепал Наташку за челку и, должно быть, не заметил, как лицо Захара залил румянец, — тот понял, что дал маху со своими дурацкими подозрениями. «Давно не видел!» Значит, не бывал у Настеньки.
— Игорь Платонович… — Захар с трудом выговаривал слова, что-то сдавливало горло. — А еще Жернакова… ничего не говорила вам?
— Да нет, попросила задержаться немного на работе — подождать ее и вас.
— Ясно, — кивнул Захар и полез за бумажником. — Вот, прочитайте. — Он подал Прозорову конверт.
Прозоров в недоумении взял конверт, прочитал адрес, спокойно вытащил листок. Захар исподлобья наблюдал за его пальцами с чистыми, блестящими ногтями. Вот они стали нервно перебирать листок, как бы прощупывая его.
— Что за гадость! — пробормотал Прозоров. — Это же низкая подлость! — Он поднял ясные синие глаза на Захара. На его скулах загорелся румянец. — Кто такая Юркова? — спросил он.
— Проверяли, фамилия, кажется, вымышленная, — с хрипотцой в голосе произнес Захар.
— Выходит, анонимка?
— По-моему, да.
— Стоп-стоп-стоп! — Прозоров торопливо стал перебирать бумаги на столе, взял какой-то лист с напечатанным текстом и положил рядом с письмом. — Видите?
— Что такое? — Захар перегнулся через стол, прочитал на верху бланка: «Начальнику строительства объединенного управления». — Не понимаю…
— Шрифт одинаковый, видите? — Прозоров постукал пальцем по письму.
— Что вы этим хотите сказать? — спросил Захар.
— На нашей машинке отпечатана эта анонимка, — пояснил Прозоров. — И я, кажется, знаю, кто это писал, — растягивая слова, добавил он. — Посидите минутку, Захар Илларионович! Я сейчас.
Он торопливо вышел, но скоро вернулся.
— Все ясно, автор анонимки здесь, в стенах этого здания.
— Вы уверены? — спросил Захар с недоверием.
— Почти. Понимаете, в чем дело, — стал пояснять Прозоров, усевшись на свое место. — С месяц назад Елена Андреевна, наша машинистка, пришла ко мне и сказала, что Липский просит не закрывать машинку после работы, будет печатать статью в «Ударник Комсомольска». Начальника управления как раз не было в конторе, и мне пришлось вместо него дать это разрешение. Теперь смотрите, дата на конверте, — он показал почтовую печать Комсомольска, — пятого сентября, дата отправления. А печатал он четвертого сентября, я запомнил этот день потому, что выдавали зарплату. Статьи в газете до сих пор не появилось. Сейчас мы уточним. — Он взялся за телефонную трубку, попросил редакцию.
Ответ был скорый: «Нет, в сентябре он ничего не присылал», — Липского, как автора, хорошо знали в редакции.
— Вот видите, — пояснил Прозоров, — никакой статьи не было. Сейчас мы вызовем его самого.
Он снова взялся за телефонную трубку, попросил зайти старшего инженера Липского. Положив трубку, продолжал:
— А все дело вот в чем. В конце августа по докладной Анастасии Дмитриевны и по моему ходатайству ему был объявлен строгий выговор за умышленное нарушение технических правил. А натуру Липского вы, кажется, хорошо знаете.
В это время в дверь постучали. Вошел Липский, как всегда, щегольски одетый, в скрипучих новеньких туфлях.
— Я вас слушаю, Игорь Платонович, — мягко сказал он и мельком в сторону Захара: — Здравствуйте, Жернаков.
Прозоров мрачно указал ему на стул, спросил подчеркнуто спокойно:
— Вы, кажется, писали статью для нашей газеты в первых числах сентября, так?
Захар исподлобья наблюдал за холеным лицом Липского, ловил каждую тень.
— Да, писал, то есть не для местной, а для «Строительной индустрии», — с запинкой сказал тот. А вокруг глаз и носа — синева.
Захар видел, как почти мгновенно проступила она у Липского на лице.
— Познакомьтесь, она? — Прозоров подал Липскому листок письма.
Тень страха скользнула по лицу инженера, рука заметно дрогнула. А потом стали пунцовыми уши. Долго держал он перед глазами лист, видимо не читая его, а что-то обдумывая. Наконец коротко сказал: