— А вы бы могли возглавить рыболовецкую бригаду из комсомольцев? — спросил человек с черной повязкой на глазу. — Настоящую, по всем правилам, рыболовецкую бригаду, которая снабжала бы наши столовые?
Это был начальник отдела кадров стройки Шаповалов. Он пришел с опозданием и сидел теперь на корточках, прислонившись спиной к бревенчатой стене конюшни.
— А чего ж не смочь? — удивился Харламов. — Выросли в кубанских плавнях, с детства рыбачили.
— Вот и прошу вас: организуйте бригаду и завтра все приходите ко мне в отдел кадров.
— Хорошо, — охотно согласился Харламов.
— Кто еще хочет выступить? — спрашивал между тем Панкратов.
— Разрешите мне, — послышался слабый голос из самого дальнего угла.
— Пожалуйста, проходите сюда, к свету, — пригласил Панкратов. — Как фамилия?
— Слободяник…
В зале зашептались. Харламов наклонился к Захару, сказал возбужденно ему на ухо:
— Это один из двух, что вернулись еле живые…
Слободяник устало подошел к столу. Уже один его вид потряс, заставил всех податься вперед, затаить дыхание. Остроносое продолговатое лицо его походило на маску — бледное, с обострившимися скулами и буграми желваков, с ввалившимися глазами. Он говорил тихо, хотя, видно, напрягал все силы, стараясь говорить как можно громче. То, что он рассказывал, — как их завел в тайгу проводник, как умерли первые двое от ядовитых грибов, как кончились продукты и ребята стали слабеть, как один за другим падали в обморок, — привело всех в оцепенение. Когда он кончил, еще долго стояла гнетущая тишина. Потом загудели голоса, и Панкратову долго пришлось призывать к порядку.
После закрытия конференции Захар разыскал Слободяника.
— Слушай, обрисуй мне вашего проводника, какой он из себя?
— Да такой плюгавенький мужичок, — устало объяснил Слободяник, — сивый весь, глаза черные, меньше тебя ростом, морда остренькая, как у хорька.
— Фамилию не знаешь?
— Мы и не спрашивали. А потом, разве назвал бы он свою фамилию?
— Честное слово, похож на бывшего хозяина этой конюшни — Бормотова! — заключил Захар.
— Если бы я его встретил, убил бы, подлюку! — Слободяник скрипнул зубами.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Зной. Лесной зеленый сумрак. Липкая духота. В воздухе тонкий стенящий звон гнуса. Вверху, в гуще еловых веток запутался раскаленный шар солнца и брызжет, брызжет оттуда горячими искрами.
«Шарк-шарк, шарк-шарк!» — слышится однообразный голос пилы в дремотной тишине леса.
— Фу, черт! Больше не могу, Иван, — говорит Гурилев, бросая рукоятку пилы и с остервенением отмахиваясь от комаров, тучами липнущих к потной коже.
— Ну, давай, Миша. Осталось немного… — Голос Каргополова усталый, хриплый от жары.
И снова «шарк-шарк, шарк-шарк!». Хруст у комля, и могучий треск крушит тишину, оповещая о том, что свален еще один лесной великан.
— Теперь пойдем обедать. — Каргополов вытирает пот с лица, отмахивается от гнуса.
После обеда хорошо бы вздремнуть накоротке в прохладном бараке, но Каргополову даже на это не хватает времени: получены свежие газеты, нужно проглядеть. Вот «Амурский ударник», небольшой листок, напечатанный крупным шрифтом. Каргополов задерживает взгляд на заголовке: «Покончить с дезертирством с трудового фронта». А ниже, мелкими буквами: «С конференции прогульщиков». И вдруг среди дезертиров он видит фамилию: Жернаков. А дальше длинные выдержки из его речи. Не веря своим глазам, Каргополов снова и снова перечитывает заметку. «Не может быть! Наверное, однофамилец».
После обеденного перерыва по пути на делянку он говорит Гурилеву:
— Нет, Михаил, я не могу найти объяснения этому факту! Понимаешь, он же честный парень!
— Его осуждать нечего, — равнодушно заметил Гурилев. — Тут здоровый и то едва сдюжит, а Захар покалеченный. А что будет, когда придет зима? Я тоже вот посмотрю-посмотрю, да и дам драпака.
Каргополов с улыбкой покосился на него.
— Мне нужно зарубки ставить на каком-нибудь дереве — сколько раз ты клянешься, что сбежишь.
— А что? Я говорю-говорю, а потом возьму и сорвусь. Вот посмотришь!..
— Ну и дурак будешь! — возмутился Каргополов. — Предположим, удрал Захар, сбежишь ты, потом я и так далее. Кто же тогда завод будет строить? Да что же, черт возьми, для развлечений нас прислали сюда? — закричал Каргополов, обозлясь. — За каким же дьяволом надо было тогда ехать, если нет в душе твердости? Но вот Жернаков… — вздохнул он. — С Захаром что-то случилось, неспроста он это.