Решение было единодушным: завтра же объявить мобилизацию на штурм леса и назвать ее «поход за бревном обороны».
В комитете комсомола — настоящее столпотворение. В воздухе синим-сине от табачного дыма. Напрасно ругается, просит, требует Аниканов, чтобы не курили, — входят все новые и новые группы парней, и каждый с папиросой. Не перестают звонить телефоны. Помимо тех, кого намечено послать, в лес просятся добровольцы.
Аниканов занят комплектованием бригад. Перед ним список бригады Брендина, которая в полном составе мобилизуется в лес. В комнату набилась вся бригада, тесно окружив стол заворга. Лицо Аниканова раскраснелось, глаза блестят, на лбу пот. Андрей быстро пробегает глазами фамилии, окидывает беглым взглядом ребят, безапелляционно говорит:
— Создадим две бригады. Одной останется руководить товарищ Брендин, другую возглавит… — Он взъерошил волосы, на минуту задумывается, глядя то на Каргополова, то на Захара, — возглавит товарищ… Каргополов. Не возражаешь, Иван?
— Нет, не возражаю, — решительно отведает Каргополов. — Только ко мне запиши Жернакова.
— А я как раз так и думал, вы же дружки… — Аниканов быстро ставит птички и черточки возле фамилий. — А к тебе, товарищ Брендин, кого будем рекомендовать комсгрупоргом?
— Пускай решает сама бригада!
— Хорошо. Идите получайте путевки. Маша, — крикнул он Дробышевой, — выпиши вот еще двум бригадам! Птичками отмечены члены бригады Каргополова, черточками — Брендина.
— А когда на Пивань? — спросил Каргополов.
— Сейчас посмотрю, — Аниканов быстро перелистал ворох бумаг. — Сегодня первой очередью тракторных саней. В три часа дня пойдут. Сбор со всеми пожитками возле комитета.
На столе у Маруси Дробышевой стопа бланков — социалистические путевки. Она торопится. Пушистые завитки русых волос рассыпались по лбу. Увидела Захара и Каргополова, мельком улыбнулась, сообщила доверительно:
— Леля тоже получила путевку. Заведующей столовой будет.
— Слышь, Иван? — Захар заговорщически толкнул Каргополова в бок. — Теперь мы живем, своя заведующая столовой…
— У нее, брат, не разживешься, — с деланным равнодушием отвечает Каргополов, но счастливая улыбка упорно растягивает его скуластое лицо.
На крыльце комитета Захар и Каргополов нос к носу столкнулись с Гурилевым.
— Бра-атцы! — заорал тот, бросаясь к друзьям. Они не виделись месяца три, с тех пор как Гурилева перевели в механические мастерские слесарем. Сейчас на нем была огромная заячья шапка-ушанка, делающая его смешным и каким-то незнакомым. — В лес? Не завидую! — Каждое слово он выкрикивал. — А я в Хабаровск! Машины получать! Тридцать машин! Каково, а?
Выкрикивая, блестя глазами, он так и скрылся в темноте коридора, прокладывая себе путь локтями. Уже на улице Захар шепнул Каргополову:
— Схожу, Любашу проведаю, а то теперь, считай, до весны…
— Только не опоздай, Захар, надо же еще пообедать, собраться, а потом коммуну делить.
— Коммуну давайте делить там, на месте.
Он не застал Любаши на почте — она унесла телеграммы начальнику строительства. Решил дождаться ее на крыльце. Чтобы скоротать время, развернул «Амурский ударник» — каждому мобилизованному вручался сегодняшний номер газеты. На всю первую страницу крупным шрифтом «шапка»: «В лес! Все лучшие силы бросим в поход за «бревном обороны»! В лесу решается успех наших планов, успех нашей борьбы за индустриализацию и обороноспособность Дальнего Востока!»
Торопливые шаги по скрипучему снегу отвлекли Захара: к нему спешила разрумяненная морозцем Любаша в распахнутой шубейке, в сбитом на макушку сером пуховом платке. Она радостно улыбалась.
— Ты ко мне, Захар?
— Проститься пришел, на Пивань уезжаю с бригадой…
— Я так и подумала, как в газете увидала, что на штурм леса мобилизуют. Давай немного пройдемся. — Она взяла его под руку. — И надолго?
— Наверное, до весны. Словом, не знаю. Придешь проводить?
— Приду, Захар, обязательно приду. А как же теперь с техникумом?