Выбрать главу

Захар уже поднялся, чтобы уйти, как отворилась дверь и на пороге показалась короткая, толстенькая фигура Аниканова.

— Ты погля! — воскликнул он на донской манер. — Захар, кажись? Ну, здорово! — Он снял рукавицы, хлопнул одной о другую, как это делают рабочие, протянул руку Захару. — Вот уж кого не ожидал встретить на нашем участке фронта!

— Почему же? — без улыбки спросил Захар.

— Так ты же в управлении Дальпромстроя, так сказать, конторским работником заделался.

— Теперь уже тут.

— К нам работать? И на какую должность?

— Прорабом у тебя будет, — вместо Захара ответил Сидоренко.

Аниканов на минуту растерялся, но быстро справился с собой.

— Ну что ж, добре! — с показной радостью воскликнул он. — Опять повоюем вместе, как бывало в старину. Я к тебе, Иван. — Он повернулся к Сидоренко. — Опять позатупились кайла, землекопы прохода не дают мне. Что будем делать?

— Теперь с этими вопросами обращайся к Жернакову.

На котловане работа подвигалась довольно быстро, экскаваторы и землекопы не давали там промерзнуть земле. На траншеях же из-за бездействия канавокопателей все дело стояло на месте. Захар с горечью наблюдал, как зубья канавокопателей скользят поверху и не цепляют промерзший грунт. Стоило, однако, мотористу плотнее посадить на землю раму с ковшами скребков, как всю машину начинало трясти, и дело кончалось поломкой.

Захар вызвал в конторку Аниканова.

— Вот что, Андрей, — сказал он. — Нужно добыть кубометров двадцать дров и столько же примерно торфа. Это пока, а потом потребуется больше.

— Зачем тебе?

— Не мне, а для дела. Будем оттаивать грунт.

— Так это же мартышкин труд! — воскликнул Андрей. — Как же ты его отогреешь, если земля промёрзла на целый метр!

— Вот что, Андрей, это дело не твое, и в технические вопросы ты не лезь, — спокойно, но твердо сказал Захар. — Ты здесь хоздесятник, сможешь достать дров?

— Попробую, — обиженно ответил Аниканов.

Дрова и торф были подвезены. Захар уже имел перед собой весь расчет операции. Он пригласил геодезистов и попросил проложить план будущих траншей непосредственно на местности. Вскоре здесь, на снегу, протянулись ломаные линии, обозначенные пунктиром колышков. Пятидесятиметровый отрезок линии был очищен от снега до самой земли. По ней выложили поленницей дрова, а сверху накрыли торфом. Облили мазутом и подожгли. Вскоре все окуталось дымом. Накрытые торфом дрова тлели, не воспламеняясь.

Прошло двое суток, пока сгорели все поленья. К этому времени Захар подогнал исправный канавокопатель. Собрались механизаторы, пришел и Сидоренко. И вот мотор загудел во всю мощь, рама со скребками-ковшами легла на грунт, заскрипела. И грунт подался. Все ниже садилась рама, уверенно сдирали скребки положенные порции гальки и глины. Минут через десять рама опустилась до проектной глубины. Со скоростью улитки, едва-едва заметно, канавокопатель двинулся вперед. А позади оставалась аккуратно вырезанная глубокая щель-траншея. Но и эта скорость привела всех в ликование.

В полдень пришел Саблин. К этому времени агрегат уже оставил позади себя траншею метров в двадцать длиной. Викентий Иванович весело кивнул на машину, спросил:

— Работает?

— Да вот пробуем.

— Что ж, проба удачная. Хорошо, Захар Илларионович, хорошо! — Он взял Захара под руку, дружески потряс за локоть. — Главное — творческое решение. Могут быть и удачи и неудачи, но поскольку человек ищет, он непременно найдет. Вы бы там, на главном котловане, присмотрелись тоже. Не устраивает меня производительность экскаваторов. Ведь почти в половину меньше проектной!

— Викентий Иванович, там чепуха какая-то получается, — подхватил Захар. — Экскаватор землю вынимает и подает наверх, на бровку котлована. А тут стоят рабочие и лопатами кидают ее в кузов автомашины. Бригада в двадцать человек не успевает за экскаватором, а прибавить людей нельзя — узок фронт работы. Вот и простаивают экскаваторы.

— Что вы предлагаете? Придумали? — придирчиво спросил Саблин.

— Сквозной автомобильный поезд через всю длину котлована, — быстро сказал Захар и вопросительно посмотрел на главного инженера. — Чтобы экскаваторы грузили землю из ковша прямо в кузов автомобиля.

— Но это же ограничит фронт работы землекопов, — возразил Саблин, — а они пока что вынимают земли больше, чем все три экскаватора.

— А я бы предложил вообще потеснить землекопов к левому борту котлована. Так и разграничить котлован: левую половину — землекопам, а правую — экскаваторам. И тогда пусть соревнуются, кто быстрее прогонит свою часть. А то ведь сейчас землекопы берут грунт чуть ли не из-под ковшей экскаваторов, как муравьи рассыпались по всему котловану. Поэтому там много сумятицы, толкотни, а подчас и неразберихи — кто и какой участок выбрал. А перестроить это нетрудно. Один въезд есть, другой сделать в противоположном конце.

— Послушайте, Захар Илларионович, а зачем сквозной маршрут, зачем второй въезд? — спросил Саблин. — А не лучше ли подавать автомашины задним ходом или, наоборот, задним ходом выезжать из котлована?

— Это еще лучше, Викентий Иванович! — воскликнул Захар. — И как же это я не додумался!

Не следует удивляться наивности мысли старого инженера и молодого техника. В ту пору механизация строительных работ находилась еще в младенческом возрасте и инженерам подчас приходилось ломать голову над такими вопросами, которые в наше время запросто решил бы рядовой механизатор.

В марте в главном котловане начались бетонные работы, и Захару прибавилось хлопот. Но они уже не страшили, помогала учеба в заочном институте. То, что для опытных инженеров осталось уже в прошлом, а подчас и забылось, для Захара было открытием, и он сразу же находил ему применение.

На стройку завода прибывали все новые люди. На опалубке работали Степан Толкунов и Тимофей Харламов со своими стахановскими бригадами.

А однажды Захар встретился с Любашей на дне котлована среди леса воздушных арматурных колонн. В черной ладной полудошке, кокетливо подчеркивавшей ее стройную фигуру, в пестренькой косынке, с выбившимися на лоб знакомыми прядками волос, она так торопилась, что, наверное, и не заметила бы Захара, если б он не окликнул ее.

— Смотри не поломай ноги, Любаша, — сказал он, улыбаясь.

— Боже мой, Захар! — воскликнула она и, просветлевшая, бросилась, как когда-то давно, к нему с протянутыми руками. — А мне так хотелось увидеть тебя, ведь я знала, что ты здесь прорабом! Какой ты стал солидный! — Она с лукавой улыбкой поджала губы, потом весело рассмеялась. — Нет, не солидный, это я шучу! Просто повзрослел.

— А ты все хорошеешь, прямо цветешь.

— Да уж куда там! Старуха, поди?

— Такая старуха даст сто очков вперед любой молодухе. Слушай, Любаша, уж не к нам ли тебя прислали?

— А то куда же, чего бы мне здесь мотаться? Вот вся опалубка, арматура — это теперь будет под моим контролем. И не меня одну прислали — мы вместе с Колькой. — Как и прежде, она звала Пригницына этим уменьшительным именем. — Он начальником конного парка сюда назначен.

— А вообще-то как, ты довольна жизнью? — Захар сам почувствовал пустоту вопроса, но задал его потому, что, собственно, сказать-то было нечего.

Любаша смущенно склонила голову, перебирая концы косынки.

— Все бы ничего, да детей у нас нет, Захар… — Помолчав, подняла на него глаза. — А у тебя двое или еще кто народился?

— Что ты! С двумя насилу управляемся.

— Ну, тогда отдайте мне одного. — На лице Любаши полыхнул персиковый румянец. Она рассмеялась без причины и заторопилась: — Ну, побегу, а то люди ждут…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Алексей Самородов провел ночь без сна. Прошло два года, как они вместе с Федей Брендиным уехали на учебу в совпартшколу, и с тех пор Алексей не бывал в Комсомольске. Кажется, что прошла целая вечность. Каков он теперь, этот город, первый камень которого Алексей заложил своими руками?

Сколько перемен произошло с той поры в его жизни! Был Алексей Самородов простым деревенским парнем, умел читать да мало-мальски грамотно писать. И вот уже в кармане диплом об отличном окончании советско-партийной школы.