На диване перед телевизором сидела девочка лет шести, крепкая, щекастая, вся какая-то насупленная, с туго заплетенными косичками, в короткой клетчатой юбке и фиолетовой кофточке с Минни Маус. Девочка упиралась обеими руками в спинку дивана, словно собираясь спрыгнуть, но при этом не отрывала взгляда от экрана и улыбалась. Ее хмурая улыбка напомнила мне Гусю. Он так всегда гримасничает, когда знает, что его сейчас отругают за шалость.
– Дана Андревна! – строго сказала Роза Васильевна. – К вам педагог пожаловал!
Мне показалось, «педагог» она произнесла с насмешкой.
– Будьте любезны, оторвите ваше королевское величество от дивана и шагом марш в вашу комнату заниматься! – продолжила Роза Васильевна, и Дана, по-прежнему не глядя на меня, заканючила:
– Ну Ро-о-о-зочка, ты обещала, что в этой серии она ему скажет, что у них ребе-е-енок будет…
Я вытаращила глаза. Мама до сих пор выразительно поглядывает на меня, когда в сериалах речь заходит о подобных вещах.
– Всё, егоза, шуруй учиться, – велела Роза Васильевна, погладила Дану по голове и ловко выхватила пульт у нее из рук.
Экран погас.
Дана бросила на меня быстрый взгляд и снова повернулась к няне.
– Ты обещала сере-ежки новые показать! Которые тебе Саша купи-и-ил!
Она ныла, улыбаясь, словно знала, что выглядит глупо.
Так взрослый изображал бы ноющего ребенка.
– Вот научишься по-испанскому говорить, покажу, – твердо сказала Роза Васильевна.
Я не решилась ее поправить.
– А это долго? По-испанскому учиться? – спросила Дана, перестав улыбаться и уставившись на меня исподлобья.
– Учиться говорить на испанском? – улыбнулась я ей. – Кто как учится. Я вот уже восемь лет занимаюсь.
Последнюю фразу я произнесла специально для Розы Васильевны. Но та подошла к лимонному дереву и сняла с него засохший листик, а потом провела пальцем по бортику горшка, проверяя, нет ли пыли.
– Я не об этом, – раздраженно сказала мне Дана, потом покосилась на няню и добавила спокойнее: – Сегодня нам долго заниматься?
– Не очень, – сдалась я, – все-таки первое занятие.
– Час, – сказала Роза Васильевна.
Повисла пауза.
– Меня, кстати, зовут Маша, – начала я.
Но Дана, не дослушав, развернулась и бросилась в соседнюю комнату.
Глава 8
Первый урок
На двери Даниной комнаты висел рисунок – кривоватая корона, раскрашенная желтым фломастером, с ярко-красными бубенчиками из пластилина.
Короны были везде: на обоях, на занавесках, на шкафчиках. Зеркало у туалетного столика было в форме короны, а стул напоминал маленький трон. Нетрудно было догадаться, что здесь живет маленькая принцесса, которая привыкла всеми командовать.
Сама Дана стояла посреди комнаты и, скрестив руки на груди, мрачно глядела на меня. «Что с ней делать?» – запаниковала я.
– Красивая комната…
Дана молчала. За ее спиной тянулся целый ряд фарфоровых кукол, восседающих на комоде. Разодетые в разноцветные клетчатые платья, с пелеринками, в шляпках, в золотых и серебряных туфельках, они таращились на меня с недоумением и раздражением. Раздражение было взаимным: я с детства терпеть не могу кукол.
– Какая большая коллекция… – протянула я.
– Только что заметила? – съязвила Дана.
– У меня близорукость, – призналась я зачем-то.
Дана шагнула назад.
– Это заразно? – спросила она.
– Нет, – фыркнула я. – Близорукие люди плохо видят те предметы, которые находятся….
Я оборвала себя на полуслове. Стоило мне засмеяться, как Дана отбежала к самому окну и насупилась еще больше.
– Разве ты никогда не видела людей в очках? – спросила я ее.
– Ты не в очках! – крикнула она.
– У меня линзы. Но ты видела тех, кто носит очки. Как думаешь, зачем они им?
– Для красоты, – буркнула Дана и добавила: – Я не хочу с тобой заниматься.
Я перестала улыбаться. В груди стукнуло одним сильным ударом. Бах.
– Почему? – тихо спросила я.
– Ты смеешься надо мной.
– Не над тобой, что ты!
– Ты считаешь меня глупой.
– Нет, конечно! – воскликнула я. – Ты очень умная девочка.
– Да? – вскинула голову Дана. – А доказательства?
Я опешила. Мама сказала, ей шесть. Нашему Гусе семь, он уже в первом классе, но он не знает слова «доказательство».
– Ну… – протянула я.
– Вот именно! – удовлетворенно сказала Дана. – Не знаешь, а врешь.
Она взяла свой стул-трон, подтащила его к столику у окна и уселась. Этот столик очень выбивался из интерьера: черный, с нарисованными ягодками и листиками рябины, под хохлому. Он напоминал те столики, за которыми мы рисовали и лепили из пластилина в детском саду. Похоже, его срочно купили для занятий. Рядом со столиком стоял единственный стул. Я подошла к нему, села. Мои колени возвышались над столом. Дана взирала на меня с высоты своего трона.