С учетом этих замечаний можно предложить типологию революций в рамках одной исторической фазы («формации»).
А) Межформационная революция. К ее началу новые общественные отношения уже вызрели. Задача этой революции — разрушить то в структуре общества, что препятствует переходу к новой формации. Нередко это не удается сделать с первого натиска.
Б) Ранние революции. В условиях зрелой формации начинают вызревать предпосылки следующей эпохи. Но они еще очень слабы, чтобы произошла новая смена формации. Именно в такие периоды случаются революции, которые в марксистской традиции получили удачную приставку «ранне-». «Раннебуржуазные», например. Эти революции не создают капиталистической системы, а служат стартовым выстрелом в забеге к ней. Классическим примером такой революции является английский «Великий мятеж».
В) Доводящие революции — доделывают, доводят работу межформационных революций в случае их частичной неудачи. Примером «доводящих» революций являются «Славная революция» 1688 года в Англии, которая выступала как доводящая в отношении «Великого мятежа» XVII века, Июльская революция 1830 года во Франции вослед Великой французской революции.
При переходе к индустриальному (в данном случае капиталистическому) обществу Россия, в ходе реформ Александра II вплотную подходившая к «ранней» революции, все же сумела ее избежать. В результате к началу ХХ века ряд задач «ранней» революции оставался нерешенным, что требовало «доводящих» реформ или революции. Прежде всего, речь идет о ликвидации авторитарно-аристократического режима самодержавия. Таким образом, либерализация политического режима во второй половине 1904 года, известная как «весна» Святополк-Мирского, была реализацией этой потенции «Славной революции» по-русски.
Революции решают три группы задач: национальные, гражданско-демократические и социальные.
— Решение «национальных вопросов» обеспечивает этногенетические задачи — либо организацию социально-культурного пространства (нации, национальной общности), либо защиту этнонациональных меньшинств или ликвидацию национально-колониального господства. Отсюда следует разделение национальных задач на объединительные (например, революции в Германии и Италии 1848–1849 годов) и национально-освободительные (например, Нидерландская революция XVI века).
— Решение гражданско-демократических задач призвано укрепить гражданские права личности, механизмы обратной связи между правящей элитой и населением, расширить социальные слои, допущенные в правящую элиту и влияющие на ее политику.
— Решение социальных задач должно обеспечить расширение социальных прав большинства населения, укрепление социальной защиты, снижение уровня социального расслоения.
Либеральная часть элиты рассчитывала ограничиться гражданскими задачами. Но процесс развития индустриального общества зашел значительно дальше, в России уже давно происходил промышленный переворот, сопровождавшийся урбанизацией и аграрным перенаселением. Поэтому, раз начавшись, революция не могла удержаться в антиаристократических рамках. 1905 год в России был обречен на то, чтобы решать задачи первой межформационной революции, открывающей эпоху конфронтации между индустриальным и традиционным укладами российского общества. Используя кальку с привычного нам языка, ее можно условно назвать «индустриалистической». Революция 1905 года, как и революция 1917 года, не могла не стать социальной.
Более того, являясь, по определению Теодора Шанина, «развивающимся обществом»[2], Россия втягивалась в глобальную систему, которая приступила к решению задач, характерных для следующего этапа развития индустриального общества. Ориентируясь на западноевропейскую ситуацию, политические силы ставили «завышенные» задачи. Быстрое развитие индустриального сектора в России, разрастание рабочего класса, еще в значительной степени маргинализированного, длительная традиция развития социалистического движения — все это способствовало постановке левыми социал-демократами вопроса о «перерастании» буржуазной революции в пролетарскую. Как известно, такую постановку вопроса о «непрерывной революции», продолжая мысль Карла Маркса, отстаивали Александр Парвус и Лев Троцкий, и несколько осторожнее — Владимир Ленин. Эта точка зрения принималась и частью эсеров, которые выдвинули ее самостоятельно и даже раньше Парвуса[3]. Эсеры в этот период оказались теоретическими лидерами, так как они не были скованы догматами о пролетарском характере социалистической революции и обязательном вызревании предпосылок социализма на почве крупной капиталистической промышленности. Они видели своей задачей проведение аграрной революции, которая создаст предпосылки не для капитализма, а именно для социализма.