Ко времени завтрака свежий запах сенсации привлек целую стаю полицейских чинов всех рангов. Среди старших офицеров, охочих до внимания присутствующих, был Джордж Маккласки, глава Детективного бюро, который возглавил расследование. Высокий, красивый мужчина, с аккуратной прической и густыми усами, Маккласки отслужил в Бюро уже десять лет и обладал такой самодовольной манерой держаться и такой самоуверенностью, что за спиной его называли не иначе как Грудастый Джордж. Мнение инспектора о своих способностях, однако, не соответствовало реальности. Следователь из Маккласки был неуклюжий, слишком уверенный в безупречности своих выводов и лишенный той проницательности и того чутья, которые присущи лучшим детективам. Кроме того, он имел обыкновение спешить и слишком часто производил преждевременные аресты. По-настоящему трудное дело – а им, как опасался Артур Кэри, и станет тайна бочки – могло легко поставить его в тупик.
К счастью для полиции, Кэри уже предпринял шаги для облегчения ситуации. Предположительная идентификация жертвы как сицилийца побудила его обратиться за помощью, и она прибыла в виде коренастого человека в бесформенном пальто, лицо которого было наполовину скрыто под котелком. Новопришедший, чей вид не сулил ничего хорошего, оказался сержантом Джозефом Петрозино. Он родился в Падуле, к югу от Неаполя, и ныне слыл в Нью-Йорке экспертом в области итальянской преступности. Петрозино был, возможно, самым узнаваемым офицером во всем Департаменте: кожа изрыта оспинами, черты лица – грубые, на грани уродливости, а рост невелик даже по меркам того времени – пять футов три дюйма[12]. Обычно для того, чтобы казаться выше, он носил в туфлях специальные стельки. Однако неординарная стать Петрозино была так же обманчива, как пустой взгляд и туповатое выражение, которое часто принимало его лицо. Сержант весил примерно триста фунтов[13], и бо́льшая часть этого веса приходилась на мышцы. Сотрудник окружной прокуратуры, который хорошо знал его, писал: «У него были огромные плечи и бычья шея, которую венчала большая круглая голова, напоминавшая тыкву. Лицо его было рябым, и он редко улыбался, но дело свое выполнял методично, а оно заключалось в том, чтобы выкурить итальянских преступников из города и из страны».
Петрозино понадобилось всего несколько минут, чтобы осмотреть двор, тело и пригоршню вещей, извлеченных из карманов Мадониа. Затем он и Кэри обратили свое внимание на бочку, в которой было найдено мертвое тело. Сделана она была дешево, без обручей, и теперь, когда из нее удалили тело, детективы увидели, что ее дно покрывает слой опилок толщиной в несколько сантиметров. Двое полицейских поочередно залезали внутрь бочки и просеивали пропитанные кровью сосновые крошки, в которых обнаружились шпилька для волос, луковая шелуха и несколько окурков черных сигар (по словам Петрозино, итальянского производства) – мусор с пола в ресторане, как отметил детектив. Кэри, проведя пальцем по внутренней поверхности доски, ощутил трение крохотных гранул. Некоторые из них застряли у него под ногтями; он поднес руку ко рту, коснулся их кончиком языка и почувствовал вкус сахара. Это означало, что бочка могла какое-то время принадлежать кондитерскому магазину или кафе.
Самая важная улика была обнаружена, только когда утро сменилось днем. Добравшись до дна бочки, Кэри различил следы выцветшей трафаретной надписи. Это была нанесенная теперь уже поблекшими чернилами эмблема W&T. Также вдоль доски был виден полустертый серийный номер: G.223. Два детектива посмотрели друг на друга. Наконец они нашли зацепку, которая позволяла двигаться дальше.
Основные сахароперерабатывающие заводы Нью-Йорка скучились на дальней стороне Ист-Ривер, изрыгая дым по всей береговой линии. Остаток утра и часть дня Кэри потратил на скитания от одного завода к другому, пока наконец не нашел предприятие, клерки которого узнали эмблему, нанесенную по трафарету. Они сообщили детективу, что буквы W&T были инициалами одного из покупателей продукции завода – «Уоллес энд Томпсон», бакалейщика с Вашингтон-стрит. Номер G.223 обозначал недавнюю партию товара, состоявшую из шести безобручевых бочек сахара.
Сотрудник «Уоллес энд Томпсон» во многом помог расследованию. Он припомнил подробности заказа и сообщил Кэри, что все шесть бочек уже распроданы. Часть бочек из этой партии развалились, и товар из них продавали упаковками по пять килограммов. Остальные три бочки были проданы целиком.