Сероглазый совсем ошалел от страха, ноги его запутались в колючих ветках, и он никак не мог подняться. Тем временем тот мягкий и теплый предмет, на который Сероглазый налетел сперепугу, выбрался из-под него и сел рядом, удивленно таращась. Сероглазый увидел, что это молодая женщина. Ее длинные каштановые волосы спутались и мешали смотреть; она фыркнула и откинула их назад. У нее были большущие карие глаза, и вся она была покрыта нежным мягким пушком. У девушки был такой растерянный вид, что Сероглазый, глядя на нее, сразу успокоился. Он встал, крепко схватил незнакомку за руку и потащил за собой.
Глава 4. Искушение
Лохматый дрался отчаянно. Он всем телом чувствовал ярость духов, кружащихся над ним в неистовой смертоносной пляске, и знал, что кому-то сейчас придется расстаться с жизнью. Человек, напавший на Лохматого, был велик и силен, это был громадный мужчина с каменными мышцами, весь покрытый жесткой бурой шерстью. Он хрипел, лязгал зубами, и, навалясь на Лохматого, все сильнее сжимал его могучими руками. Лохматый задыхался и чувствовал, что вот-вот затрещат его кости. Скрюченными пальцами он нащупал тяжелый острый камень и начал яростно колотить им врага, пытаясь попасть в затылок. В глазах потемнело, кровь заклокотала в горле, и Лохматый, перед тем как выпустить из сдавленного тела свою измученную душу, нанес врагу последний страшный удар. Хватка чужака ослабла. Лохматый набрал полную грудь воздуха и с ревом сбросил с себя нападавшего. Вскочив на ноги, он поднял камень и размозжил череп своему врагу, пока тот пытался подняться.
Лохматый встал во весь рост и грозно взглянул на оставшихся врагов. Их было четверо, и все — подростки, почти дети; они казались смертельно перепуганными и не нападали. Один из них боязливо шагнул вперед, сгорбился и низко наклонил голову, выражая покорность, и остальные последовали его примеру. Лохматый понял, что убитый им враг был Отцом чужой Семьи, и теперь он, Лохматый, по праву победителя занял его место.
Лохматый издал торжествующий вопль и высоко поднял окровавленный камень. Молодые братья осторожно обошли труп своего прежнего властелина — прикоснуться к нему означало прогневить могучий дух умершего, и робко поманили Лохматого за собой. Задыхаясь от восторга, Лохматый пошел за братьями к своей новой Семье.
Столкновение с незнакомой девушкой сильно взволновало Сероглазого, и на миг он даже вообразил себя Отцом. Дело было не только в необычной, странно привлекательной внешности длинноволосой незнакомки, которая, как и он сам, чем-то неуловимо отличалась от остальных людей — выпуклой округлостью затылка, открытым лицом и нежной, почти безволосой кожей. В выражении ее глаз, в ее движениях — плавных, но уверенных — чувствовалась необычная сила духа; эта девушка явно была способна на неожиданные поступки. И ее рука, которую Сероглазый сжимал в своей, была сильной и крепкой; она могла бы дать ему достойный отпор, и раз Длинноволосая не вырывалась и послушно бежала за ним к одинокому дереву, то, значит, сама того хотела. Поэтому Сероглазый, то и дело оглядываясь на свою пленницу, не мог отделаться от мысли, что он — Отец, а это — старшая мать его Семьи. Думать так было до одурения приятно, но что-то свербило внутри и не давало полностью отдаться сладким мечтам.
Они уже добежали до корневой пещерки, где ждала украденная Лохматым мать, и забились туда, прижавшись друг к другу, когда это смутное беспокойство Сероглазого вылилось наконец в простую и понятную мысль…
Он, Сероглазый — Отец, Семья хочет есть, а у него мало мяса… совсем ничего нет… Приходит Калека, бьет его палкой и прогоняет.
Сероглазый еще не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы создать новую Семью; борьба же с Отцом приведет лишь к тому, что его постигнет судьба Калеки.
Сероглазый сник, втянул голову в плечи и отвернулся от своей длинноволосой пленницы. Ту, казалось, вполне устраивала неожиданная перемена ее судьбы, в результате которой она оказалась во власти незнакомого мужчины. Едва забравшись в укрытие, она стала вести себя как дома; подкопала под собой ямку, чтобы поуютней устроиться, с интересом рассмотрела и потрогала незнакомую женщину, которая довольно безразлично отнеслась к появлению Длинноволосой и только вяло обнюхала ее.