Та-та хотел одного — вновь соединиться с великим Светом, раствориться в его блаженстве. Не замечая никого вокруг, Та-та опустился на колени перед огнем. Взяв тонкий каменный отщеп, он взглянул на свой ТА, обессилевший после стольких сражений.
— Хо да та! — воскликнул он, обращаясь к огню. Я хочу отдать тебе свою силу!
— Но! — вскрикнула Ма-ма, подскочив к своему властелину, но Та-та оттолкнул ее. Глаза его горели диким огнем — огнем Ом-аа.
Та-та одной рукой приподнял свое грозное орудие и резанул по нему камнем. Кремневое острие отсекло край его зверя. Алая кровь брызнула на горящие ветки.
— Ом! — вскричал Та-та, соединив голос боли с воплем восторга. Он швырнул кровавый обрывок кожи в самую середину очага. И великий Свет ответил ему яростной вспышкой пламени.
Та-та снова был в ярком круге в конце черного туннеля; он блаженствовал, чувствуя возросшую мощь своего божества — он подарил ему не только свой дух и свою силу, но и грозный АА Отца, и АА матерей и подростков — отныне все они принадлежали великому Свету.
Та-та не ощущал времени. Он полностью слился с Ом-аа, принимая в дар от него новые силы и новое могущество.
Когда он очнулся и снова увидел себя среди людей, боль почти утихла и кровь перестала течь из раны. Вокруг него собрались юноши и подростки; все с нескрываемым интересом разглядывали его. Только длиннорукий молодой брат не обращал внимания на Отца. Он обнимал одну из матерей, тесно прижавшись к ее заду.
Брат не давал ей поднять голову, пригибая ее все ниже и ниже; он рычал от восторга и наслаждения; еще минута — и юноша, вскрикнув, остановился и отпустил женщину. Она так и осталась стоять на коленях, уткнувшись головой в пол. Юноша, закрыв глаза, счастливо улыбался; и в этот момент Та-та, глядя на него, произнес:
— Аа хо У-та!
…Толстые палки падают в огонь, и костер разгорается; светлый круг все шире и шире…
Та-та задумчиво посмотрел на тонкий каменный нож, который он по-прежнему сжимал в руке. Он медленно встал, подошел к юноше и резким неожиданным движением отсек конец его уставшего зверя.
Окровавленное колечко кожи упало в огонь.
— Ом!
Юноша испуганно вскрикнул, но ужас на его лице сменился удивлением, а потом и радостью. Мальчуган вдруг понял все: его кровь смешалась с кровью Отца, его ТА слился с огнем, его дух вошел в светящийся круг и остался в нем навеки; великий Свет принял его в свое лоно.
— Ом! — выкрикнул юноша, охваченный необъяснимым восторгом.
Теперь Та-та знал, что расчет его был верен: своим поступком он выполнил волю великого Аа. Он видел ослепительное сияние, захлестнувшее мысли молодого брата. Тело Та-та пришло в движение, постепенно наполняясь диким безудержным ритмом; он подпрыгивал, дергался и трясся, взмахивая окровавленным ножом, и молодой брат, медленно поднявшись на ноги, постепенно включился в этот танец.
— Ом! Ом! — выкрикивали они хором в такт своим судорожным движениям. Та-та, не прекращая танца, схватил другого подростка, оказавшегося рядом, крепко прижал его к себе, и вот еще один кровавый лоскут исчез в бушующем пламени.
В тесной пещере всё починилось одному завораживающему ритму: дыхание, движения людей, вопли, визг, стоны женщин, треск горящих сучьев и пляска теней на стенах. И вот уже все пятеро мужчин скачут вокруг костра, соединив свою силу и кровь с великим Аа.
Они не видели ничего, кроме могучего светящегося Духа, который отныне будет единственным повелителем их мыслей и поступков.
— Ом! Ом! Ом! Ом!
И только один человек в пещере сидел неподвижно, и голос его, протяжный и тонкий, выбивался из стройного хора беснующихся у огня людей. Но-та — Калека — не в силах был понять смысла свершившегося таинства. Невероятные сцены, сменявшие одна другую как в кошмарном сне — пожирание отцовского трупа, чудовищная оргия, обрезание ТА и безумная пляска над костром — все это наполнило его душу ужасом и отчаянием. Он боялся нового Отца, хотя был старше и сильнее его, боялся огня, боялся даже Ма-ма, чувствуя ее гордую, непобедимую волю. Он ничего не понял; он был лишним и чужим в этой новой, перерожденной Семье. Он хотел скрыться, убежать от них как можно дальше, но знал, что ему не выжить в одиночку. Поэтому он только протяжно и жалобно выл, глядя из своего угла на пляшущих людей обезумевшим взглядом.
Тем временем люди в пещере, вконец уставшие и обессилевшие, один за другим покидали круг танцующих, ложились на камни и обрывки шкур и тут же засыпали глубоким безмятежным сном. И вот наконец только Та-та и Ма-ма остались стоять у огня. Окинув взглядом спящих сородичей, они вышли из пещеры на высокий берег и встали, держась за руки, над бурной рекой.