– Нет. Я ей ответила: «Ну и пусть хламидиоз. У него, наверное, и презервативы есть».
– У меня нет хламидиоза. Но презервативов тоже нет.
Она отлепляется от меня и встает.
– Все в порядке. У меня в номере есть.
Поворачивается и идет к двери.
Я подбираю нашу мокрую одежду и тоже выхожу из зала. Мы поднимаемся по лестнице. Она не приглашает меня к себе в номер явно, но я полагаю, ожидает, что я последую за ней, потому что продолжает разговор.
– Я давно этим не занималась. И презервативы с собой только потому, что на девичнике их раздавали как сувениры для гостей. – Лайла останавливается на ступеньке и поворачивается ко мне. – Не догадывалась, что в реальном мире так сложно перепихнуться. В колледже даже усилий прилагать не надо было, зато после… тьфу! – Она идет дальше и открывает дверь в номер; я не отстаю. – После колледжа проблема с сексом в том, что я ненавижу свидания. Напрасная трата времени. Посвящать парню целый вечер, когда уже через пять минут ясно, что с ним ничего не выйдет.
Я с ней согласен. Сам предпочитаю ничего не скрывать. Чтобы девушка зацепила с первого взгляда, а потом просто плыть по течению.
Не знаю, может ли Лайла стать такой девушкой, но когда мы опустились на дно бассейна, я понял, что вполне возможно. У нас был самый страстный поцелуй на моей памяти.
Лайла берет у меня нашу мокрую одежду, относит в ванную и бросает в душевую кабину. А на обратном пути заявляет:
– Тебе нужно уйти из «Гарретт-бэнда».
Такой непредсказуемой личности я еще не встречал! Как скажет что-нибудь – так хоть стой, хоть падай!
– Почему?
– Потому что там ты несчастен.
Она права.
– А ты? Как зарабатываешь на жизнь? – спрашиваю я по пути к кровати.
– Я сейчас без работы. На прошлой неделе уволили.
Лайла садится на постель и прислоняется спиной к изголовью. Я кладу голову на подушку и смотрю на девушку. Мое лицо рядом с ее бедром. Необычно и в то же время сексуально. Я касаюсь губами ее кожи.
– И за что?
– Не хотели отпускать на свадьбу Аспен, а я взяла и прогуляла. – Она перебирается на другой конец кровати и теперь сидит зеркально мне. – Твои боксеры еще сырые. Может, снимем оставшееся?
Она торопит события. Мне нравится.
Хватаю ее за талию и укладываю на себя. Наши тела идеально ложатся друг на друга, и она ахает от восторга. Я выше ростом, и лицо девушки не достает до моего, но мне хочется поцеловать ее. Наверно, ей тоже, потому что она ползет вверх по моему телу, пока не добирается до губ.
Одежды на нас обоих осталось совсем немного; через несколько секунд мы уже лежим под одеялом обнаженные и почти упустили момент, когда нужно позаботиться о презервативе. Но я ее не знаю, а она не знает меня, поэтому приходится ждать, пока она разыщет в темноте сумочку, нашарит в ней презерватив и вручит мне. Я натягиваю его под одеялом.
– Пожалуй, ты права.
– Насчет чего?
Я перекатываюсь на нее. Она раскидывает ноги и устраивает меня поудобнее.
– Я должен уйти из группы.
Она кивает.
– Ты будешь счастливее, если станешь исполнять собственную музыку. Пусть даже ничего не заработаешь. – Она торопливо целует меня и отстраняется. – Найди работу, которая тебе не противна. А в свободное время записывай свою музыку. Лучше быть бедным и состоявшимся, чем… чем бедным и пустым. Хотела сказать «богатым и пустым», однако вряд ли ты богат. Иначе зачем тебе играть в той группе?
Мне хочется возразить, что я не беден, вот только слегка неловко признаваться, что состою в группе добровольно, а не по необходимости. Лучше уж промолчать.
– Если судьбой тебе предназначено быть бедным, то уж лучше бедным и счастливым.
Она права. Я целую ее шею, затем грудь. Потом снова приближаю свои губы к ее губам.
– Думаю, я рад, что встретил тебя.
Она чуть отстраняется, улыбаясь.
– Думаешь? Или в самом деле рад?
– В самом деле. Я очень рад, что встретил тебя.
Она проводит пальцем по моим губам.
– И я очень рада, что встретила тебя.
Мы вновь целуемся, в ленивом предвкушении удовольствия – впереди целая ночь, спешить некуда… Однако презерватив надет, и Лайла уже направляет меня.
Я не тороплю время. Я наслаждаюсь им.
Похоже, цена каждой минуты многократно возрастает, если эту минуту я провожу рядом с ней.
Она лежит на животе, а мои пальцы путешествуют вдоль ее позвоночника. Добираюсь до шеи, запускаю пальцы в волосы и начинаю гладить затылок.
– Прямо убила бы за один тако![1]
Никогда мне так сильно не хотелось проникнуть в мозг девушки, как сейчас. Разум Лайлы устроен иначе, чем у других. Между умом и языком никакого барьера; сознание не предупреждает ее, что слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Способна брякнуть что угодно и не испытывать угрызений совести. Даже если слова ранят.
1