Лита наблюдала за мной равнодушно. Любое беспокойство должны были выдать глаза, но ее взгляд оставался холодным. Лишь когда я достиг середины комнаты, она сказала:
- В этом нет необходимости. Я не нуждаюсь в показательных выступлениях.
Надеялась, что это меня остановит? Как бы не так! Сжав зубы, я продолжил движение, хоть меня уже трясло от усталости. Нагрузка была слишком резкой для того, кто почти месяц провел в постели.
Где-то за два шага до нее я упал - повалился на колени, чудом не повредив перевязанную руку. Ничего, если надо ползти - я буду ползти. Для меня в этом нет ничего противоестественного, я ведь животное.
Когда я наконец достиг кресла, сил во мне почти не осталось, я никак не мог отдышаться. Поэтому я положил ей голову на колени и замер, отдыхая.
По моим точным расчетам, она должна была умилиться, сказать «оу, какой ты зайка!» и простить мне все на свете.
Лита не умилилась. Пару секунд она сидела неподвижно, как статуя, а потом положила руку на мою лишенную чешуи голову. И в этот момент она была сильнее меня, бесконечно сильнее. Не из-за моих ран, а из-за этой маленькой теплой руки на моей голове и шрама у нее на шее.
Пока я придумывал, как объяснить ей все, она заговорила сама:
- Я все знаю. Вчера Юлия сказала мне, что ты хотел меня защитить. Это меня удивило... Я вспомнила, что предшествовало твоему решению, и связалась с начальником тренировочной базы, с которой вы эвакуировали людей. Он передал мне ваш разговор.
Вот оно как...
- Я ценю твое желание помочь мне, но я не беспомощна.
- Да уж... беспомощным оказался я...
- Нет. Просто я хочу, чтобы ты верил мне и верил в меня.
Проклятье, ну почему она не понимает, я не сомневался в ней, я хотел ее спасти! Или все-таки сомневался?
- Прости...
- Уже простила. Но второй раз не прощу. Я скучала по тебе, хоть ты и дурень.
Я чувствовал, что она улыбается, пусть и не видел этого.
Мне нравилось сидеть так, хоть пол был жестче, чем кровать. Я прикрыл глаза, отдыхая от всего. Запах белого цветка достигал и этой части комнаты.
- Кароль, расскажи мне, что произошло на станции.
И я рассказал, хотя думал, что буду молчать об этом вечно. Это было больно, словно я вытягивал из себя десятки мелких осколков, но я знал, что это пойдет мне на пользу. Я не скрыл ничего, потому что кому я еще мог довериться, если не ей?
Я говорил о том, как мы готовились к нападению. Как Первая Стая научилась использовать человеческое оружие. Как я испугался, когда невидимая волна начала утягивать меня куда-то, а я не мог сопротивляться. Как стая пыталась украсть у меня мое собственное тело, а я почему-то поступил не так, как должен был.
Когда я закончил, в горле у меня першило, но я не обращал внимания на такие мелочи. Мне нужно было узнать, что думает она.
Лита не стала рассказывать, что происходило с ней все эти дни. Может, я не заслужил такого признания, а может, у нее просто не хватало сил открыться. Вместо этого она сказала:
- Скоро мы уедем отсюда.
- Куда?
- В отдаленный реабилитационный центр. Его только недавно построили, вот увидишь, тебе там понравится. Я не позволю тебе валяться в кровати, ты быстро восстановишься.
- Даже если так...Моя броня...
Она легонько щелкнула меня по лбу:
- Отставить упаднические настроения! Не бывает неразрешимых проблем. Твоя броня восстановится.
- А если нет? - я упрямо цеплялся за свое упадническое настроение. Имею право, в конце концов!
- Закроем пробоины каким-нибудь протезом. Люди делают протезы рук и ног, неужели так сложно сделать протез чешуи! В общем, все будет хорошо. Ты выздоровеешь и размажешь это отродье из Первой Стаи по дну океана!
- С чего ты взяла, что у меня получится?
- Потому что я так хочу.
Часть пятая. Ради себя
Часть пятая. Ради себя
Я сделал в воде кувырок, чтобы хоть как-то ослабить жжение. Это, пожалуй, было хуже, чем боль: постоянно чувствовать зуд на коже. Даже если бы я начал разрывать себя когтями, облегчение было бы временным.
Лита считала, что это естественная реакция моей кожи, результат привыкания к воздуху. Но ведь на воздухе я находился давно, а это чертово жжение началось незадолго до нашего отъезда с базы!
Хотя я был рад, что мы уехали. Здесь холодная вода успокаивала мою кожу, а там мне вряд ли что-то могло помочь.
Реабилитационный центр оказался совсем не тем, что я представлял себе. Не было здесь ни техники, ни толпы обслуживающего персонала, ни даже бассейнов. Мы поселились в большой крепкой хижине, стоящей на самом берегу какого-то очень холодного моря. Внутри все было приспособлено для жизни людей, но не для зверей. Зверям давали относительную свободу.