Я хотел сказать ей, что мне очень жаль, что я причинил ей боль ненамеренно, ведь у меня были причины. Я даже собирался сказать ей, что люблю ее. А почему нет? Я ведь ухожу, так что можно уже не стесняться и не стыдиться.
Но каждый раз, когда я пытался заговорить, что-то густое и очень горячее наполняло мой рот, выплескивалось на подбородок; я начинал захлебываться.
- Молчи, - приказала мне Лита. Не попросила, а именно приказала, как и подобало смотрительнице. - Кароль, ты должен снять броню.
Это еще зачем? Не нужно больше усилий, это будет слишком тяжело, да и бессмысленно.
- Кароль, убери броню, чтобы мы могли помочь тебе!
А мне не надо помогать, мне и так хорошо. Оставалось только позволить мягкой дымке, что уже заволакивала уголки моего зрения, поглотить меня полностью.
- Кароль! Убери броню.
Ее голос оставался все таким же спокойным, его не оскверняла та истеричность, что чувствовалась в других людях. Либо ей все равно, что со мной будет, либо она не хочет меня расстраивать. Вряд ли ей все равно, она ведь всегда заботилась обо мне, так что, скорее, верен второй вариант.
Бедная... Наверное, ей не очень понравится, что я умер. Я ведь и так подставил ее! Ладно, я попытаюсь искупить свою вину хотя бы этим.
Собрав остатки сил, я убрал броню под кожу.
А потом меня не стало...
***
Долгое время вокруг не было ничего, кроме темноты. Я не знал, почему не умер; я не был уверен, что жив.
Позже, значительно позже, в темноте стали появляться просветы - образы из прошлого, из двух жизней сразу. Я видел стаю, тень в океане, Литу, других людей, даже Кинга. Но чаще всего в мою память возвращался человек со смеющимися карими глазами. Оказалось, я почти забыл, как он выглядит, но теперь вспоминал.
Я пытался говорить с ним, но напрасно. Все, что я видел, было произошедшим: я ни на что не мог повлиять. Даже самого себя я видел лишь со стороны.
Постепенно я поверил, что мне каким-то чудом удалось выжить. Но я оказался заперт в собственном теле. Странно... я и раньше был в коме, но ничего подобного не происходило. Внешний мир будто исчез, меня не достигали даже голоса и звуки, я не чувствовал присутствия рядом с собой.
Как долго так будет продолжаться? Я не хотел вечно бродить в темноте. Хотя... к чему я вернусь? К искореженному, неспособному двигаться телу? Одну руку я точно потерял, возможно, последующие операции отняли у меня больше. Я уже не смогу отомстить за себя. Есть ли смысл возвращаться?
Нет, одна причина все же осталась. Я должен попросить у нее прощения...
***
Я очнулся от боли. Пробуждение было неприятным, но не незнакомым - за шесть месяцев в клетке у меня бывали пробуждения и похуже. А эта боль... ее можно вынести, не смертельно.
Над собой я увидел бревенчатый потолок. Опа... а где больничная белизна? Дальнейший осмотр показал, что я вовсе не в медицинском крыле нашей базы, я даже не в больнице.
Я лежал на самой обыкновенной кровати, рядом не было аквариумов, и все же моя кожа не пересохла. Или я просто не чувствую из-за боли? Неподалеку от кровати стоял стул, в противоположном конце комнаты - мягкое кресло. Вдоль одной из стен тянулись книжные полки, напротив них разместился стол. Окон не было, единственным источником света оставалась тусклая лампа в плетеном абажуре под потолком. Я будто в чьей-то спальне, а не в больнице!
Но самое большое потрясение ожидало меня впереди. Чуть повернув голову, я увидел, что у меня есть левая рука. От места отрыва она была замотана бинтами, так что у меня не оставалось сомнений, что когда-то я ее терял, но все же теперь она была на месте.
Правда, я не мог ею шевелить, как и всем телом. Вот это открытие меня действительно напугало. Я вспомнил, что было и серьезное ранение в голову... неужели я парализован? Нет, не может быть!
Всю свою волю я направил на правую руку. Вдоль позвоночника молнией пробежала боль, но рука все же дернулась. Отлично, пока это больше похоже на конвульсии, чем осознанные движения, но я научусь заново. Главное, что я могу это делать!
Несколько минут я просто лежал, привыкая к ощущению собственного тела, потом попробовал почувствовать людей, но мешала боль. Пока лучше и не пытаться.
Где я все-таки нахожусь? Что со мной произошло? Как меня спасли, да еще и руку мне вернули? Рядом нет никакого медицинского оборудования, где вообще все?
Впрочем, я чувствовал в воздухе запах ее духов - скорее, не запах, а легкий след. Но даже это успокаивало.
Прошло немало времени, прежде чем в комнату вошел человек. Я приподнял голову, надеясь, что это она. Но это оказался Женька; я бессильно откинулся на подушки, хоть и рад был его видеть.
- Ха! Очухался!
Он принес кувшин с водой, несколько стаканов, поставил все это на столик возле моей кровати, а затем опустился на стул.
- Хоть ты и порядочная скотина, я рад снова видеть тебя, - ухмыльнулся смотритель.
- Взаимно, - прохрипел я. Голос пока повиновался плохо.
Женька помог мне выпить два стакана воды - обезвоживание все-таки чувствовалось. Есть я не хотел, а он и не предлагал.
- Хочешь отдохнуть?
- Нет, - я больше не мог терпеть неизвестность. - Не уходи.
Его взгляд посерьезнел - он догадался, о чем я спрошу его.
- Хочешь все узнать, да? А узнавать тебе придется много. С чего начать?
- С самого простого: где я? Почему меня привезли не на базу?
- А ты на базе, олух. Так, давай лучше в хронологическом порядке. Когда Алтай тебя выловил, ты был почти мертв...
- Алтай? - поразился я.
- Ага. После взрыва он вдруг сиганул в воду, хотя его самого только-только перевязали. Мы сначала не поняли, зачем это он, но вернулся он уже с тобой. Знаешь, многие поверили, что ты умер при взрыве.
- Они почти угадали. Что было дальше?
- Первую помощь тебе оказали еще на корабле, но толку от нее было мало. До базы ты бы не дотянул, и тебя направили в ближайшую человеческую больницу.
Они что, показали меня посторонним?!
- Как это? Ведь люди не должны знать о нас! В смысле, другие люди...
- Никто ничего не узнал, - заверил меня Женька. - Ты забываешь, что мы работаем на правительство. Одну больницу полностью освободили для тебя, с тобой работали наши врачи, но на чужом оборудовании. Да, это сложно, у такого решения были противники. Некоторые считали, что от тебя проще избавиться, но ты набрал себе немало друзей, в числе которых и высокостоящие. Все сложные операции провели в том госпитале...
Он продолжал говорить, а я никак не мог поверить, что люди пошли на все это ради меня.
Оторванная рука лишила меня и значительной части крови, в голове засел пробивший череп осколок, почти все ребра были сломаны. Может, взрывом, может, стараниями Катрана и Барракуды. Не удивительно, что многие махнули на меня рукой.
Но не все. Они рискнули сделать мне операцию, и я ее пережил. Из моей головы достали осколок, но вместе с ним пришлось удалить и последний контролирующий меня датчик. Правда, они не знали, что он последний, а я не знал, что он в голове... Но теперь его нет.
Выяснилось, что я восстанавливаюсь лучше зверей первой серии, хоть и не так хорошо, как Кархародон. Они удалили мне обломок кости на левой руке и готовились делать протез, но тут оказалось, что я способен отращивать потерянные конечности. Рука появлялась медленно, странно... Женька сказал, что рука росла так, как растет молодое дерево: понемногу, но стабильно. Сначала появилась кость, затем на ней начали нарастать мышцы. Уже на этом этапе руку закрыли похожей на гипс повязкой, чтобы я случайно не травмировал ее.
Поначалу люди беспокоились, что нет возможности погружать меня в воду, однако обнаружилось, что моя кожа больше не пересыхает на открытом воздухе, хоть я и был без брони. Кто-то решил, что это естественная адаптация организма, кто-то посчитал последствиями операции на головном мозге. Выяснить наверняка они решили позже, когда я выздоровею - или через вскрытие, если я все-таки умру.