Своей цели он не достиг: на него бросилось что-то белое, быстрое, как молния; они сцепились так, что невозможно было отличить, где кончается один зверь и начинается второй. Алтай очнулся! И не только он: Цербер стоял над неподвижно лежащим Джином и отряхивал хвост от крови, Титан отвлекал Кархародона. Только отвлекал, драться не решался: как и любое животное, он чувствовал, что проиграет такому противнику.
Глядя на них, я замешкался, и Юпитер воспользовался этим. Он сбросил меня, но не позволил остаться на полу, прижал к стене. Я не доставал ногами от пола, но пока еще и не задыхался: он безуспешно пытался пробить мою броню хвостом. Ничего, скоро догадается, что меня можно придушить... Если я это допущу.
Его глаза были прямо передо мной: дикие, одержимые желанием защитить стаю. В этот момент я понял, что есть лишь один способ избавиться от него. Жаль, этот удар должен был достаться Кархародону.
Я вогнал хвост ему в живот; жир и на этот раз ослабил мой удар. Но я теперь не надеялся на шип; я снова "дотронулся" до белого огня, который постоянно чувствовал в груди.
Была вспышка и был взрыв, как и раньше... нет, сильнее, чем раньше. Когда ко мне вернулось зрение, Юпитер все еще стоял передо мной, но дикие глаза уже остекленели. От него шел дым, я видел на его теле страшные раны, будто плоть вырывали кусками. И это я сделал?! Я сам себя теперь боюсь!
Смерть Юпитера приковала внимание остальной стаи, они потеряли того, с кем чувствовали связь - и потеряли странным, пугающим их образом. Мои союзники тоже никогда не видели подобного, но, надо отдать им должное, не растерялись.
Титан резанул Кархародона и успел отскочить от летящего на него хвоста. Оскар разобрался с Шерханом, но толку от него теперь будет немного: я видел, что у него сломаны обе руки. Нестрашная травма, но сражаться он пока не сможет. Алтай и Цербер совсем обнаглели: разобравшись с Анри, они перешли в нападение, начали подбираться к остаткам стаи.
Но те четверо - не новички, лучше не перегибать палку. Нам нужно перегруппироваться.
- Титан, будь возле Оскара! - приказал я. - Синюшного я беру на себя. Цербер, Алтай! Самки ядовиты! Попытайтесь достать их издалека.
Дальше им придется справляться самим: на меня переключилось внимание Кархародона.
Вот оно. Вот чего я ждал с тех пор, как понял, что снова смогу сражаться. Да, белый огонь я потратил на Юпитера, но я и без этого не слаб. Достаточно просто убить его сразу, не дать ему возможности исцелиться.
Титан отступил, освобождая для меня место. Краем глаза я заметил, что Барракуда и Катран перестали пробивать стену и стараются подобраться к нам. Вот оно как, эти двое решили защищать вожака! Тогда мне придется увести его, потому что размениваться на близнецов я не собираюсь.
Теперь я дразнил его, но не нападал. Мелкими выпадами удерживал его внимание, заставляя бросаться на меня снова и снова, а сам отступал. Мне нужно заставить его подняться на уровень выше, там находился второй большой зал склада.
Никаких особых планов у меня на это помещение не было, просто там ему никто не поможет... Ни ему, ни мне. Остальных я оставляю здесь, Оскар ранен, но еще трое в порядке. В стае не ранен никто, зато там две самки, а самки всегда слабее.
Самый сложный этап все равно позади: они преодолели зов и остались собой. Значит, и с остальным справятся.
Уже на платформе лифта мы сцепились: только так я мог удержать его на подъемнике. Плита начала движение вверх, а Кархародон этого даже не заметил: он слишком сильно хотел меня убить.
Он был тяжелее меня, выше где-то на полметра, шире в плечах. Бой в замкнутом пространстве был не в моих интересах: я постоянно чувствовал удары, парировать которые мне удавалось редко. Пока моя броня выдерживала, при ударах с нее сыпались искры. Но долго ли это продлится? Скорее всего, пока он не остынет и не догадается, что надо бить в одно место, истачивать чешую.
Подъем наверх, занимавший в реальности, наверное, минуты три, показался мне вечностью. Мое тело под броней будет покрыто синяками, но это мелочи. Хорошо еще, что мне удалось сберечь все кости! А раз я не ранен, следовательно, вся кровь на платформе принадлежит ему... я нанес ему больше ран, чем мне показалось сначала.
Когда платформа замерла, я почувствовал вокруг себя пространство. Вот так-то лучше! Я оттолкнул его ногами, отскочил назад. Кархародон быстро оглянулся, пытаясь понять, где оказался.
- Это тебя не спасет, - прошипел он.
- А меня и не надо спасать!
Больше мы не говорили: он знал совсем мало слов, а мне болтовня сбивала дыхание. Да и потом, ситуация не способствовала шуточкам. Я не был уверен, что справлюсь.
Его тело исцелялось мгновенно; броня затягивалась медленней, но для него это было не так уж важно. Он умело пользовался превосходством в росте, чтобы защитить от моих ударов голову, а о своем теле он не заботился.
Я не сразу понял, что он просто изматывает меня; а когда понял, все равно не мог ничего с этим поделать. Пока что мы оба не были ранены и оба уставали - он дышал так же тяжело, как и я. Но это равновесие продлится до первого моего ранения, тогда я потеряю значительную часть силы, а он - нет.
Я чувствовал, что у меня немеет левая рука - она еще работала плохо, слишком мало времени прошло с ее восстановления. Если так пойдет и дальше, будет судорога, а он почувствует любую слабость. Придется решиться...
Бой чем-то похож на шахматы: можно разработать сложную комбинацию и надеяться, что соперник не успеет среагировать правильно. Примерно на это я сейчас и пошел: пригнулся, когда он ударил хвостом справа, надеясь, что он попробует достать меня когтями.
Кархародон не понял, чего я добиваюсь, подумал, что я наивно подставился под удар, и повел себя так, как мне нужно. Рванувшись на меня, он налетел прямо на мой хвост.
Когда-то такой же удар оборвал жизнь Кинга. Прямо в сердце.
Я расслабился - не намеренно, почти подсознательно, я думал, что он уже мертв. Поэтому резкий толчок не просто сбил меня с ног, а откинул далеко назад. Я пролетел почти через весь зал, приземлился на какие-то странные пластиковые бочки, которые под моим весом треснули. На меня полилась подозрительно холодная кровь... Должно быть, это те самые "специальные рефрижераторы", о которых говорил Лименко.
Чужая кровь ненадолго ослепила меня. Когда я сумел стереть ее с глаз и снова встать на ноги, Кархародон был еще жив... он и не собирался умирать.
Обе его руки были прижаты к груди, между пальцами сочилась кровь, но ее становилось все меньше и меньше - рана затягивалась.
- Ловко, - кровь лилась у него и изо рта. - Раб людей... Предатель... Ты не сможешь... Никогда...
Я почувствовал первый укол отчаяния. Это нечестно! Я убил его! Я отдал огромную часть своих сил этой битве и победил! Он должен быть мертв, кто выживет после прямого удара в сердце?
А если он настолько силен, что его вообще нельзя убить?
Нет! Я тряхнул головой, избавляясь от липкой крови. Он смертный, он всего лишь зверь первой серии. Должна быть возможность его уничтожить! Если бы только попасть ему в голову... Но он слишком здоровый, гад, а я на пределе.
Ну и что. Пусть на пределе. Черт с ней, с усталостью. Буду пытаться, пока есть силы, даже если это бесполезно.
- Мальчики, вам не кажется, что представление затянулось?
Я не поверил своим ушам... Только не здесь, не сейчас! Проклятье, я ведь сказал ей, чтобы она держалась подальше от этого склада!
Я надеялся, что это лишь игра моего воображения, пока не увидел ее. Лита стояла возле небольшой двери, о существовании которой я даже не знал. Спокойная, строгая, в черном деловом костюме и белой блузке, достаточно открытой, чтобы я смог увидеть тонкий шрам на ее шее - я видел его впервые.
Кархародон был к ней гораздо ближе чем я. Он мог порвать ее в клочья до того, как я просто доберусь туда! Зачем, зачем, зачем? Зачем она делает это?!