Вера не должна быть слепой. Вера — это не невежество, а принятие. Вера всегда должна быть взвешена, направлена и служить целям Императора, а не верующих.
Как ей найти направление в этой лишённой света трясине? Если одной только веры недостаточно, чтобы поднять её, как она сможет снова вернуться к свету? Она боролась с волной паники, во время которой шёпот существа становился всё яростнее, предлагая ей жизнь уверенности и цели, стоит ей только последовать за ним обратно в глубины.
Вместо того, чтобы поддаться отчаянию, она пошла дальше, но вскоре остановилась и задумалась. Однажды её обманул Надежда в твоём Сердце; возможно ли, что её снова хотят ввести в заблуждение? Что, если он тянется к поверхности, пытаясь обманом заставить её погрузиться глубже во тьму?
Сомнение вцепилось на неё, заставив ослабить хватку, и она едва не выпустила скользкое щупальце в кулаке. Она уже давно не дышала, но не осмеливалась открыть рот. Мысль о том, что окружавшая её мерзкая слизь проскользнёт в горло и заразит лёгкие, вызывала волну ужаса. Почувствовав слабость, червеобразное существо сильно дёрнулось, заставив её протянуть руку и ухватиться за корень.
Пальцы сомкнулись не на шероховатой текстуре дерева, а на чём–то гладком и прохладном.
Металл.
Золото.
Она не видела, но чувствовала его. Её ищущие пальцы нащупали звено, тонкое, но по мере того, как она подтягивалась, цепь становилась всё крепче и толще.
Цепи веры.
Киилер растерялась. Она думала, что цепи — это своего рода тюрьма, хитрость врага, заманившего Императора в ловушку. И всё же вера привела её к ним, и благодаря им она поднималась, вновь обретая мужество. Одной рукой она обхватила извивавшееся существо, а другой подтягивалась.
Спустя целую вечность её голова пробила слой гнилых листьев и искалеченных туш. Она открыла рот и сделала большой глоток воздуха. Он был испорчен гнилью, но после заключения в болоте на вкус был сладок, словно нектар.
Ворча, давая выход своему разочарованию и напряжению, она высвободила руку, цепляясь за одну из массивных цепей, которые тянулись вверх по ветвям. Наконец она увидела буквы, начертанные на звене, и коротко рассмеялась.
Кирилл Зиндерманн.
Именно его вера спасла её.
Хотя цепь свисала с могучей ветви, та сгибалась под её весом, и дерево слегка покачивалось, пока Киилер использовала звенья, чтобы подтянуться до пояса.
Она поняла, что каждый раз, когда она подтягивалась, она также тащила вниз часть дерева.
Базилика Вентура, западная процессия, двадцать два дня после начала штурма
Рой мух вокруг Амона поредел, хотя сотни отвратительных насекомых сгрудились вокруг Киилер, окутывая её извивавшимся покровом тьмы. Она казалась растерянной и неподвижной, и хотя одна рука перестала сжимать руку Оливье, другая по-прежнему крепко держалась за Зиндерманна, который растерянно и безучастно смотрел перед собой. На периферии зрения Амон видел, как рассеиваются миазмы, просачиваясь в собравшихся вокруг платформы тысячи верующих. Когда проклятый туман вошёл в них, их кожа посерела, глаза закатились, рты отвисли и струйки слюны свисали с безвольных губ.
Более века войны невероятно отточили инстинкты Амона. Поэтому он активировал копьё хранителя за долю секунды до того, как Оливье прыгнул на него. Глаза Несущего Свет тоже закатились, чёрные слезы капали из слёзных протоков, покрывая щёки маслянистой грязью. У него не было оружия и его встретило остриё копья, рассекая плечо, Амон отступил в сторону, пропуская нападавшего, левая рука которого шлёпнулась на металлический настил платформы. Хлынувшая из раны кровь пузырилась чем–то неестественным, она шипела и плевалась, падая на платформу. Оливье споткнулся и обернулся, ничуть не смущённый раной.
Амон выстрелил, три болта попали прямо в лицо поражённого порчей мужчины, разорвав череп и мозг. Тело рухнуло.
Следом атаковали две женщины, которые обычно носили книги. Из их наполненных тошнотворно-жёлтой слизью ртов доносилось бульканье, из глаз капали чёрные слёзы, вокруг ноздрей и на тыльной стороне ладоней выступили гнойнички. Копьё метнулось вперёд, обезглавив первую. Амон шагнул ближе, вонзив пальцы в горло второй, сломав ей шею. Женщина забила ладонями по его доспехам, пережив даже перелом позвоночника. Тогда Амон просто оторвал ей голову и ногой отбросил извивавшееся тело.
Он подбежал к краю платформы. Многие из толпы поднимались по ступенькам навстречу ему. Треск болтерного огня возвестил, что защитное поле вышло из строя — или было снято — и что его спутники также подверглись нападению. Шум далёкой бомбардировки прорезал грохот многоствольных пушек, к нему присоединился вой плазменных двигателей, когда катер кустодиев снова атаковал процессию. Сёстры Тишины высадились из десантно-штурмового корабля в дальнем конце дороги. Дульные вспышки отмечали их медленное продвижение в орду бесцельно бродивших верующих.