Антуан де Берсен внезапно встал с дивана. Он дружески похлопал Андре по плечу. Они помолчали с минуту, потом Антуан нагнулся и дернул за хвост сеттера, который залаял. Алиса закричала им через полуоткрытую дверь:
— Я вам не помешаю?
Антуан взглянул на Андре, как бы прося держать в тайне все, в чем он ему признался, и ответил:
— Нисколько. Я собирался показать Мовалю этюды, которые здесь у меня. Вот, Андре, в той папке на столе…
На больших синеватых листах выделялись смело набросанные карандашом обнаженные фигуры прекрасного и тонкого рисунка. Антуан де Берсен указал на одну из них пальцем.
— Ты не узнаешь Франсуазы, Франсуазы Буржю, подруги Алисы?
Андре покраснел. Он вспомнил. Алиса нагнулась и произнесла с презрением:
— У нее отвратительные ноги.
Антуан де Берсен пожал плечами. Не переставая перебирать содержимое папки, Андре спрашивал себя, почему его друг взял к себе в дом эту маленькую особу, правда, красивую, но с большими претензиями и со спесью. Если у Берсена была такая сильная наклонность к совместной жизни, почему он не женился на той девушке, которую он любил и продолжал любить, судя по волнению, испытанному им при встрече с ней. И Андре представил себе эту неизвестную, о которой он ничего не знал, даже имя которой ему было незнакомо. Ей, а не Алисе, следовало бы быть тут сейчас. Вдруг он вздрогнул. Часы пробили шесть. Он оставил папку и сказал:
— Я должен уйти.
И он с сожалением прибавил:
— Сегодня день дядюшки Гюбера.
Антуан, который обычно охотно смеялся над Андре Мовалем по поводу дядюшки, не возразил ничего. В это мгновение он чувствовал к Андре особенное дружеское расположение.
— Все-таки эти вечера с добрым дядюшкой не должны быть занятными… Но я тебя не задерживаю. Семья есть семья.
М-ль Алиса Ланкеро согласилась с этим, и когда Андре прощался с ней, она пожала ему руку с большей торжественностью, чем всегда, как и подобает по отношению к человеку, отправляющемуся обедать с дядей, отставным военным, награжденным медалью за итальянскую войну. В самом деле, хотя м-ль Алиса Ланкеро, по прискорбному безрассудству, рано покинула отчий дом, отдавшись веселой жизни, она была исполнена уважения к семье вообще и к своей собственной особенно. Не проходило дня без того, чтобы она не восхваляла перед своим любовником достоинств Ланкеро, ее отца, бывшего страховым агентом, и г-жи Ланкеро, урожденной Могон, людей выдающихся, безукоризненной честности, которыми она гордилась. Впрочем, за неимением дяди Гюбера, у нее была тетка, м-ль Клемантина Могон, украшенная академическими пальмами, начальница привилегированного учебного заведения в Блуа, куда собирались девицы лучшего общества со всего округа, чтобы почерпнуть познания, необходимые современной женщине. Тем не менее, несмотря на такую почтенную родню, м-ль Алиса Ланкеро убежала от отца и матери и последовала за неким молодым приказчиком, передавшим ее, после недолгой связи с ней, одному из своих друзей, архитектору, которого она бросила ради разных других обожателей. Эти разнообразные приключения и еще многие другие делали существование м-ль Ланкеро довольно бурным до того дня, как она познакомилась с Антуаном де Берсеном. В ту минуту своей жизни м-ль Ланкеро находилась в некотором затруднении, будучи без пристанища и без средств. Тогда-то ее и нашел Эли Древе и указал на нее Берсену. Художник заинтересовался ею, потом, пораженный ее умом и ее относительной культурностью, решился оставить ее у себя, потешаясь любопытной смесью развращенности и неприступности, обнаруживаемых ею, смесью инстинктов девки с наклонностями буржуазки, распущенности с жеманством, делавшей из нее характер забавный для наблюдения, тем более что тело ее было приятно на вид и совсем не противно на ощупь.