Выбрать главу

Г-жа Беркенштейн лицемерно вздохнула и прибавила:

— Но вы, вы — не любитель! И тем лучше для вас. Ах, я хорошо понимаю, что вы ищете… что-нибудь для хорошенького подарка. На вашем месте я бы просто поискала в модерне. Ведь это для вашей подруги, не так ли?

Андре покраснел. Г-жа Беркенштейн снисходительно улыбнулась ему.

— Известное дело, в вашем возрасте… У меня тоже сын, которому идет двадцатый год… Ступайте-ка к вашей дамочке, так-то будет лучше, чем копаться в этой пыли.

Не переставая думать о том, как смешна славная г-жа Беркенштейн, Андре Моваль останавливался возле витрин антикваров, многочисленных в том квартале. Ничто не прельщало его. Он вспоминал слова г-жи Беркенштейн. Прижавшись носом к стеклу, он недоверчиво рассматривал выставки. Раза два он совсем было приготовился войти, чтобы спросить о некоторых ценах, но продавцы и продавщицы смущали его. Некоторые из них походили на громил или на утайщиц. У выставленных предметов был вид ворованных вещей, и, покупая их, человек делался как бы соучастником. Сквозь стекла Андре были видны подозрительные взгляды угрюмых господ и дам с крючковатыми носами. И мужчины и женщины представляли собой тип старой Франции. Можно было подумать, что они сами составляли часть своего хлама. Среди обломков прошлого, спасенных от крушения революций, красовались или профили эмигрантов, или повернутые à trois quarts лица старых владетельниц замков.

Таким образом Андре Моваль прошел улицу Сен-Пэр. Он остановился на мгновение, чтобы полюбоваться маркизой с напудренными волосами, которая, в глубине своего магазина, подобно живому образу прошлого, небрежно играла веерами; затем он продолжил свой путь до улицы Вернейль. На одном из первых домов его внимание привлекла вывеска из кованого железа. Она оповещала о магазине древностей, очевидно, открытом там недавно, так как Андре никогда еще не видал его. Он приблизился. Лавка была свежевыкрашена в зеленый миртовый цвет. За большими стеклами витрины виднелось мало предметов, но они были расположены со вкусом. Внутри ни загроможденья, ни пыли. Навощенный паркет блестел. По стенам висело несколько прекрасных зеркал, несколько картин в золоченых рамах. Тут и там — мебель, уставленная, словно в гостиной. Посреди, на маленьком столике, он увидел несколько плетенных из цветной соломы коробок из тех, что нравились его матери. Магазин был пуст.

Когда дверь открылась, раздался звонок. Он звучал ясно, чисто и резко. Андре Моваль стал ждать. Никто не показывался. Наконец он услышал легкие шаги. Кто-то спускался по витой лестнице, скрытой в глубине магазина. Появилась молодая женщина. Она не походила на своих товарок по профессии. Высокая и тонкая, она была одета в темный костюм, вокруг шеи у нее был стоячий крахмальный воротничок, блестевший, как фарфор. Ее немного удлиненное янтарного цвета лицо с тонким носом освещалось странными серыми глазами. Ее каштановые гладко зачесанные волосы были собраны на затылке в пучок. Рот у нее был извилистый, красивого рисунка, губы очень красные и оттененные пушком. Во всей ее фигуре было что-то одновременно и смелое и сдержанное.

— Что вам угодно, месье?

Андре показал на соломенные коробки, разложенные на столике. Своей немного худой рукой молодая женщина расставила на мраморный прилавок мелкие вещицы.

— Это все, что у меня осталось от партии, купленной мной на распродаже Жерэна. Я уже продала самые красивые, но эти тоже очень хороши. Не хотите ли посмотреть?

Андре нагнулся. Одна из коробок была восьмиугольная. Солома составляла шахматную доску, желтую с розовым. Она ему понравилась. В то время как он рассматривал ее, продавщица взяла другую:

— Эта тоже красива. Внутри у нее зеркальце. — Она просунула ноготь в желобок. Крышка не открывалась. Молодая женщина сделала усилие. Ее очень белые зубы закусили нижнюю губу.

— Не трудитесь, сударыня. Сколько стоит вот эта?

— Шестьдесят франков.

Вдруг раздался звонок. Андре, держа в руке свою коробку, посмотрел на дверь.

Вошедшей было лет двадцать пять. Скромное изящество платья выставляло гармоничные и совершенные линии ее тела. Ее лицо имело очаровательный овал, нос был одновременно и тонок, и мясист, и незаметно приподнят у кончика, рот миловиден, карие глаза открыты и ласковы, черные волосы блестящи и пушисты. Ток ее был украшен цветами, которые перемешивались с мехом, а вокруг шеи обвивалось боа из голубой лисицы. В руке она держала золотую плетеную сумочку. Вся она была исполнена молодости и жизни, которые согласовались с позвякиваньем золотого мешочка, с шелестом приведенных в движение материй, с живым мартовским воздухом, проникавшим сквозь открытую дверь магазина одновременно с запахом фиалки и ириса, исходившим от красивой покупательницы.