Андре Моваль повязал себе галстук. Правда, его отец всегда мечтал для него о постах в дальних странах, дипломатических или консульских, но этот не имел официального характера, хотя это большое азиатское поселение и было в древности не более и не менее как знаменитым Галикарнасом[35] и гордилось одним из семи чудес света — знаменитой гробницей, воздвигнутой царицей Артемизией в память своего супруга — царя Мавзола. Но Франция не шлет своих агентов даже к столь знаменитым теням, и если г-н Андре Моваль проживал в настоящее время в этом историческом месте, то это было потому, что он предпочел набережной Орсэ службу в Мореходном Обществе, и благодаря этому-то обстоятельству он в данный момент находился в Будруме и завязью ал свой галстук перед небольшим щербатым зеркалом.
Впрочем, Андре не жалел об этой перемене, происшедшей в его жизни, а отец его охотно согласился на нее. Когда, окончив изучение права, молодой человек объявил, что карьера не прельщает его и что он хотел бы получить место в компании, г-н Моваль выразил некоторое удивление; но, в сущности, решение Андре нравилось ему, и он без труда согласился хлопотать о приеме сына в администрацию, где поддержка отца обеспечивала ему прекрасную будущность. В продолжение двух лет Андре прилично исполнял свои обязанности; но в конце второго года, когда компанией было решено вследствие проведения железной дороги из Будрума в Даиду устроить в Будруме стоянку для своих пароходов, Андре попросил, чтобы его назначили на этот новый пост, где он мог лучше выказать свои способности. Г-н Моваль одобрил намерение своего сына, и Андре был назначен помощником г-на Дермона, начальника службы Мореходного Общества в Будруме.
Андре Моваль около года состоял помощником г-на Дермона и успел оценить в нем превосходного человека. Пробыв долгое время агентом компании на Кипре и в Бейруте, г-н Дермон хорошо знал Восток и сделался там большим любителем древностей. Андре находился с ним в весьма сердечных отношениях, точно так же, как и с г-ном Ланнуа и г-ном Даргишоном, французскими железнодорожными инженерами, но эти господа редко проживали в Будруме и чаще всего бывали на местах тех работ, которыми они руководили. Поэтому у Андре не было иного общества, кроме г-на Дермона.
Г-н Дермон взялся устроить ему помещение. Он нанял для Андре две комнаты в греческом квартале. Хозяин, торговавший древностями, находился в дружеских отношениях с г-ном Дермоном. В его жилище валялись кучами странные предметы: осколки мрамора, стертые надписи, бронза, медали, посуда. Там были и те большие амфоры, которые иногда вылавливали в Будрумской бухте; окислившиеся, покрытые водорослями, мадрепорами и раковинами, они похожи на чудовищных колючих рыб. Этому славному торговцу было лет тридцать; у него были курчавые волосы и горбатый нос. Он знал немного французский язык и назывался г-ном Трифиллидесом; и в этот час он, вероятно, спал еще и грезил о чудесных находках.
Между тем свет понемногу увеличивался в комнате Андре Моваля. Он позволял лучше рассмотреть ее скромную меблировку; но этот свет был до того свеж и чист, что давал впечатление утренней радости. Снаружи он был, вероятно, ярче, потому что, проникая, просеивался сквозь оконные занавеси. Сняв с крюка свою шляпу и трость, Андре раздвинул ситцевый занавес и выглянул. Перед ним расстилался узкий двор, в котором подымались по шпалерам виноградные лозы, покрывавшие его целиком своими неровными листьями и огромными кистями. Дальше, в конце отлогой каменистой улицы виднелся кусочек синего моря…
Очутившись на улице, Андре Моваль стал с наслаждением дышать. В воздухе был запах рассвета, запах листьев, плодов, к которому примешивался запах соли. Еще безмолвные дома стояли по сторонам пустынной улицы, по которой раздавались в тишине его шаги. Он перешел через небольшую площадь, обсаженную перечниками. Две желтые и тощие собаки дремали под одним из них. Дойдя до этого места, Андре остановился в нерешительности. Спуститься ли ему к гавани и усесться там на старых потертых камнях набережной? Он любил следить, сквозь прозрачность воды, за колыханием подводных водорослей. Он любил этот уголок Будрума, защищаемый возвышающейся над ним старой французской крепостью, поставленной Родосскими Госпитальерами[36], на плотных и зубчатых стенах которой красовались еще высеченные на мраморе гербы Рыцарей. Но он любил также бродить по каменистым тропинкам городка, осененным смоковницами и пальмами и окаймленным садовыми стенами, в которых попадаются осколки древностей. Пока он раздумывал, на площадь бегом устремилась куча детей. В своем стремлении быть поскорее на улице, они, вероятно, забыли часть своей одежды, так как большинство их были почти голы. Вместе с ними просыпался Будрум. Они толкали друг дружку, громко крича. Их белые зубы смеялись на смуглых мордочках юных пиратов. Андре, улыбаясь, смотрел на них. Он хорошо знал этих будрумских ребятишек… Они напоминали ему его прошлогодний приезд, вместе с г-ном Дермоном, встретившим его в Смирне.
35
Галикарнас — город в Малой Азии (ныне Бодрум, Турция), столица Карии. Гробница сатрапа Карии Мавсола (сер. IV в. до н. э., арх. Пифей и Сатир, скульпторы Скопас и др.), воздвигнутая его вдовой Артемисией, считалась в древности одним из семи чудес света.
36
Госпитальеры (или Иоанниты) — члены военно-монашеского католического ордена, созданного в Палестине крестоносцами в начале ХII в. и существующего поныне. Названы по иерусалимскому госпиталю св. Иоанна, основанному в 1070 г. с целью покровительства паломникам.