- Ты права, - начал он. - Я боюсь показать тебе всего себя. Ты видишь во мне одни кусочки, Крисс другие и так далее. И на основе этого я чувствую необходимость во всех вас. Я всегда люблю приходить к тебе в комнату. Это как если бы я заходил немного в твой мир, и когда я делаю это, я чувствую что могу получить тебя. Ты понимаешь?
- Понимаю, - сказала я, когда мы свернули вверх по лестнице.
- Но это не совсем справедливо, или даже точно. Однажды ты объяснила мне, что это наши комнаты, а не твои. Во всяком случае, я думаю, что стоит тебе показать еще один кусочек моего мира, возможно последний, который сотрет твои беспокойства.
-О?
Он кивнул и мы остановились около двери.
-Моя комната.
-Правда?
- Только Крисс видела ее, и это было немного необдуманно. Я не раскаиваюсь, что показал ей комнату, но думаю, что это было слишком рано. Ты знаешь, каким скрытным я могу быть.
- Знаю.
Он схватил пальцами ручку. - Я бы хотел поделиться этим с тобой, и я думаю что пришло время. Это не что-то особенное, просто это мое. И я хочу чтобы ты знала об этом.
- Хорошо, - по его виду я могла сказать, что он испытывает робость, точно если бы ему предстояло заключить сделку всей жизни, или, может быть, он сожалел,что собрался показывать мне вообще.
Он глубоко вздохнул и открыл дверь, позволяя мне войти первой.
Комнаты была огромной. Темные панели из неизвестной мне древесной породы занимали все пространство. На дальней стене красовался широкий камин, ожидая использования. Должно быть для видимости, вряд ли могло быть настолько холодно, чтобы оправдать пожар.
Его дверь в ванную была приоткрыта, и я могла видеть искусный кафель на полу. У него была своя собственная коллекция книг и стол рядом с камином, который был предназначен для еды, а не для роботы. Я задавалась вопросом, как часто он ел здесь в одиночестве. Рядом была дверь, которая выходила на балкон и рядом была витрина с оружием. Я забыла про его любовь к охоте.
Его кровать, сделанная из темного дерева, выглядела массивно. Я хотела подойти и потрогать ее чтобы посмотреть, также она удобна как выглядит или нет.
- Максон, здесь могла приспособиться целая футбольная команда, - подразнила я.
- Пробовали однажды. Не так комфортно, как ты думаешь.
Я повернулась к нему и с радостью увидел его игривое настроение. Именно тогда, смотря на его улыбающиеся лицо, я заметила фотографии. Я резко выдохнула заметив красивый дисплей позади него.
На стене у Максона висел огромный коллаж, достаточно большой, чтобы заменить обои в моей комнате дома. Он, казалось, висел там без какой-либо цели, просто картинки наклеенные на другие наклейки для удовольствия.
Я могла видеть фотографии, несомненно, сделанные им, потому что они отображали интерьеры дворца, где Максон проводил почти все время. Крупные планы гобеленов, снимки потолка, выполненные, должно быть, лежа плашмя на ковре, и так много фотографий садов. Были и другие, может быть, из мест, которые он надеялся увидеть или, по крайней мере, посещенных. Я увидела до невозможности синий океан. Несколько мостов, и один снимок возведенной стены, которая похоже тянулась на многие километры.
Но над этим всем я заметила свое лицо, множество раз. Там было фото которое я вклеивала в анкету для Отбора, а также фото где мы с Максоном позировали для журнала, когда я носила пояс. Мы, казалось, были счастливы там, как будто все было игрой. Я никогда не видела этого фото, или того с Хэллоуина. Я вспомнила как Максон стоял за моей спиной, пока я смотрела проекты моего костюма. Когда я смотрела на коллаж, глаза Максона смотрели на меня.
Потом были фотографии моментов, которые он подловил. Вот я потрясенная во время визита короля и королевы Швецвергии, и он быстро крикнул “Улыбка”. Вот я сижу на съемочной площадке для Отчета, смеясь над Марли. Он, должно быть, прячась за слепящие огни, похищал маленькие образы нас, когда мы могли позволить быть просто собой. И был еще один мой снимок в ночи, стоящей на балконе и смотревшей на луну.
Некоторые девушки тоже были чаще, чем другие; но время от времени я хотела бы видеть глаза Анны, выглядывающей на фоне пейзажа;или улыбку Марли, прячущейся в углу. И хотя они были только сняты, фотографии Крисс и Селесты, позирующих в Женской комнате, были там же рядом с Элизой, делающей, что с ней приключился обморок на диване, и меня с моими объятьями его матери.
-Максон, - вздохнула я, - это прекрасно.
-Тебе нравится?
- Я в восторге. Сколько из них сделал ты?
- Почти все из них, кроме этих, - ответил он, указывая на иллюстрацию из журнала, - я попросил их. - Он указал снова. - А эти я снял в самой южной части Гондурагуа. Мне казалось это интересным, но сейчас огорчает.