Когда все наелись и Бориска совсем познакомился с Машенькой, друзья вышли из берлоги. «Ну, мне пора идти», – подумал Бориска. Но, увидев, как Бук улёгся около кочки, подложив под голову старую щепку, решил чуть-чуть подождать и сел рядом.
А Машенька прилегла неподалёку от них на зелёной и мягкой траве.
И когда они так сидели и грелись на солнце, Бук рассказал небольшую сказку. Он никогда прежде не рассказывал её, потому что ему самому рассказали её совсем недавно.
– Значит так… – начал Бук, припоминая и стараясь не сбиться с самого начала. – В одном очень далёком лесу жила-была косуля. И была она такой прекрасной, что каждый зверь, каждая птица радовались, считали счастьем жить в одном лесу с ней. Даже бывалый волк, вожак голодной стаи, поклялся разорвать каждого, кто обидит её.
Птицы пели косуле радостные песни, а старый кедр, под которым она любила отдыхать по вечерам, рассказывал ей забавные лесные истории и прикрывал от дождя ветвями.
Многие охотники пытались догнать косулю, но ни один из них не мог похвастаться удачей. Наконец, и они стали только любоваться её красотой.
К несчастью, в далёкий лес пришёл чужой, очень жестокий охотник. Он много дней выслеживал косулю, сумел бесшумно подкрасться к ней, когда добрый кедр рассказывал ей одну из лесных историй, и – выстрелить.
Но когда охотник подбежал, надеясь забрать добычу, косуля вскочила, и он уже не мог догнать её, потому что сначала косуля прыгнула на холмик, потом – ещё выше, потом пробежала по вершинам столетних сосен и превратилась в Первую Вечернюю Звезду.
С тех пор, как только Первая Вечерняя Звезда появляется на небе, птицы умолкают. А волки начинают рыскать по лесу, ищут жестокого охотника и воют, воют, воют…
– Вот и вся сказка, – закончил Бук. – Рассказал, как запомнил.
– Это очень грустная сказка, – сказал Бориска.
– Это очень обнадёживающая сказка, – сказала Машенька. – Мне теперь кажется, что мою маму не унесли охотники, а ей удалось уйти от них и она тоже превратилась в одну из звёзд.
– Наверное, так, – подтвердил Бориска. – Бук говорил мне, что за всю свою жизнь медведица никого не обидела.
– Сегодня вечером я поищу её на небе, – сказала Машенька.
– Надо бы попросить помочь моего папу, – сказал Бориска. – На небе очень много звёзд, в них можно легко заблудиться. Кроме того, папа говорил мне, что там есть две медведицы – Большая и Малая. Какая из них твоя?
– Большая, – сказала Машенька.
– Да, – подтвердил Бук. – Самая большая.
СОРОКА, КОТОРАЯ РАЗНОСИТ НА СВОЁМ ХВОСТЕ НОВОСТИ
Друзья долго молчали.
Машенька думала о маме-медведице.
Бук думал о кедровых орехах.
А Бориска думал о маме, о папе, о рябине с пушистыми цветами и о Первой Вечерней Звезде, которая часто смотрела на него из глубокого тёмного неба.
И Бориска так размечтался, что представил себе, будто он – самый храбрый мальчик на свете – выгоняет из лесу жестокого охотника.
«Уходи!» – кричит ему Бориска. «Сам уходи!» – отвечает охотник. Он хочет подойти и вытолкнуть Бориску из лесу, но кедр подставляет ему корень. Охотник падает. «Ой, мама! Ой, мама!» – вскрикивает он.
«Что, про маму вспомнил? – спрашивает выглянувший из чащи Волк. – Сейчас ты её увидишь!» – обещает он охотнику и весело смеётся.
К сожалению, Бориска не успел придумать того, что должно было случиться после – над его головой раздался такой треск и гром, будто лопнувшее небо обрушилось на кусты.
«Ой, мамочка!» – чуть не вскрикнул Бориска, вскакивая. И тут же очень смутился. Небо было на месте, а Бук и Машенька даже не пошевелились.
«Что произошло?» – недоуменно подумал Бориска и только тогда заметил покачивающуюся на ветке Сороку.
– Добрый день, – сказала Сорока, обращаясь к Буку и Машеньке. – Еле продралась к вам сквозь болотные кусты, чуть все перья на ветках не оставила. А это – кто? – Сорока оттопырила крыло в сторону Бориски.
– Это наш друг, – сказала Машенька.
– Это Бориска, – сказал Бук. – Между прочим, ты могла бы и не продираться сквозь кусты, а прилететь. Наверное, все новости, которые несла на хвосте, порастеряла в чаще?
– Над лесом кружит ястреб. Он заметил меня, и потому пришлось прятаться. Но я ни одной новости не потеряла, ни одного словечка не забыла! – протараторила Сорока и перепрыгнула на другую ветку. – Рассказать?
– Ну, если у тебя есть время… – сказал Бук.
– Если тебе хочется… – сказала Машенька.
– Если новости интересные… – сказал Бориска.
– Ой! – зажмурилась Сорока. – Интересные-преинтересные. Таких интересных давно не было. И все – самые свежие.
– Рассказывай поскорее, – сказал Бук, – а то мы уйдём. Надо помочь Бориске найти место, где росла рябина с пушистыми цветами, и поляну, на которой ночует солнце.
– Это мы сделаем все вместе, – сказала Сорока. – Я тоже хочу помочь такому славному мальчику. Но подождите, послушайте новость очень важную. В городе, оказывается, есть общество охраны природы. Так сказал деревенский громкоговоритель с крыши клуба, когда я там приводила в порядок свои пёрышки.
– Когда я вернусь домой, – заявил Бориска, – обязательно попрошу папу написать в общество охраны… И еще – в газету. Может, если не общество охраны, то хоть она сумеет уберечь Машеньку от собак и охотников…
– Спасибо, – поблагодарила Машенька. – Ты настоящий друг!
– Бориске лучше знать, как правильнее сделать, – сказал Бук. – Он всё-таки – человек. А мне почему-то казалось, что газеты служат для того, чтобы люди заворачивали в них огурцы или хлеб с маслом, когда идут в лес. Но, поскольку я не умею читать, то, возможно, и ошибаюсь… Всё же у меня есть предложение: перекопать тропинку глубокой ямой. И замаскировать её. Чтобы охотники шли, шли и незаметно свалились в яму. А Машенька может носить с собой бревно и по нему переходить через западню.
– Толково, очень толково придумано! – воскликнула Сорока и почесала коготком клюв.
– У тебя, Бук, стоящая голова, – сказал Бориска. – Придумка твоя – во! – И Бориска показал Буку свой маленький большой палец.
ДВАДЦАТЬ ДВЕ ЗАНОЗЫ, ОДНА ЯМА И ОДНО СТИХОТВОРЕНИЕ
Солнце стало слишком усердно греть, и Бориска снял сначала курточку, а потом и рубашку. Так удобнее было работать. Копая обломком давно высохшего сучка, Бориска то и дело косился на мускулы рук – ему казалось, что с каждым копком они увеличиваются.
Наконец, когда пот ежеминутно стал заползать в глаза, Бориска вздохнул – тяжело и глубоко, как подобает много поработавшему человеку. А вздохнув, уселся на влажную кочку и принялся вытаскивать из ладоней занозы.
– Одна… Две… Три… Четыре… – считал он, складывая их в кучку.
– Какой ты нежный, – сказала Машенька, не прекращая работы.
– Ты, наверное, отвык от тяжёлого труда? – спросил Бук. Он рыл передними лапами, всё время совал мордочку в ямку, и поэтому его мордочка была в корешках трав и крупинках торфа.
– Машеньку никакие занозы не берут, – обидчиво ответил Бориска. – Если бы не занозы, я целый день мог бы копать без остановки. Я нисколько не устал, просто вынужден остановиться. К тому же, много ли накопаешь обломком какого-то дурацкого сучка. Вот была бы острая лопата!
– Это точно, – сказала подлетевшая Сорока. Она занималась подноской веток, необходимых для маскировки западни. – Ты совершенно прав, – уточнила она, оглядывая, много ли натаскала.
– Лопатой копать можно гораздо быстрее. А ещё лучше – экскаватором. Он копает так быстро, что и оглянуться не успеешь, как всё бывает сделано.
– В болоте экскаватор утонул бы, – возразил Бук, прекращая работу и усаживаясь на горке вырытого торфа. – И потом, где его взять? За просто так он ведь не приедет копать западню. С ним надо договариваться. А кто из нас сможет договориться с экскаватором?
– Бориска сможет, – сказала Сорока. – А если экскаватор завязнет, тогда надо будет договориться с трактором, чтобы он пришёл и вытащил его.
