– А что ты удивляешься? Он же аристократ. Ты – тоже. А в подобных случаях иные отношения просто недопустимы, – пояснила она. – Все максимально официально.
– Знаю, – бросила в ответ и, вздохнув, добавила: – Да только я не аристократка.
Увы, в данном вопросе переубедить Мартишу оказалось невозможно. Она почему-то вбила себе в голову, что если я являюсь воспитанницей графа и графини, значит, тоже отношусь к рядам аристократии. Доказывать что-то ей было бессмысленно, потому каждая из нас всегда оставалась при своем мнении. Она упрямо продолжала называть меня «леди», а я ни на мгновение не забывала, что моим отцом был самый обычный плотник, а матерью – прачка.
– Да даже и если не аристократка, – уверенно выдала Марти. – Но все равно завидная невеста. Воспитанница бывшей карильской королевы! – Дабы подчеркнуть важность этого аргумента, она даже указательный палец вверх подняла. – Уже это, Ами, делает тебя крайне привлекательной для потенциальных женихов. Но, повторяю, не соглашайся сразу. Поверь, у тебя будет, из кого выбрать. Ты у нас девушка симпатичная.
Я ничего ей на это не ответила. Да и что могла сказать? Заявить, что не собираюсь пока замуж? Что мне бы не хотелось выбирать мужа среди графов и герцогов? Увы, это было бы ложью. Конечно, зная о том, как живут в семьях простых работяг, видя четкую границу в расслоении нашего общества, я бы очень хотела оказаться замужем за лордом. Но… при этом прекрасно понимала, что не являюсь леди их круга. Я… как выразилась Миркрит, «безродное ничтожество». И ничто не в силах этого изменить.
Все же заставив себя подняться с кровати, я подошла к шкафу, на котором было закреплено большое зеркало, и со странной ухмылкой уставилась на свое заспанное отражение. Да… если меня и можно было назвать симпатичной, то уж точно не сейчас. На самом деле в моей внешности не было ничего особенно примечательного. Лицо как лицо. На мой взгляд, даже узковатое, да еще и с пятью маленькими родинками на левой щеке. Нос… обычный, спасибо, хоть маленький. Губы тонковатые, а про глаза вообще говорить не хочу. Честно говоря, после того, как во мне проснулась первая стихия, они уже трижды меняли свой цвет.
Кажется, когда-то они были серыми, хотя сама я этого уже не помню. После пробуждения огня стали светло-карими, будто янтарными. Когда проснулся воздух, изменились снова, оказавшись голубыми, словно прозрачными. Затем они преобрели синий оттенок и до сегодняшнего утра даже нравились мне. Но сейчас, всматриваясь в свое отражение, я вдруг отчетливо рассмотрела в радужке зеленоватые вкрапления. А вот это уже являлось недобрым знаком. Чего-чего, а пробуждение четвертой стихии мне сейчас точно не было нужно. Но что-то, какая-то часть подсознания ни капли не сомневалась, что вскоре мои опасения станут реальностью.
Тяжело вздохнув и схватив с полки гребень, я принялась расчесывать свои длинные, спутавшиеся после сна волосы и в этот момент подумала, что не отказалась бы поменять и их тусклый серо-русый цвет на какой-нибудь другой, поярче. Черный или рыжий. Можно, конечно, использовать окрашивающий алхимический состав, но… мне почему-то казалось это глупостью. В конце концов, Эмиль старательно убеждал меня, что я и так самая красивая чуть ли ни во всей необъятной Сайлирской Империи. И мне было невероятно приятно видеть в его глазах восхищение.
По случаю предстоящего свидания я выбрала свое самое любимое синее платье. И пусть в обычное время всегда предпочитала подобным нарядам брючные костюмы, но сегодня все же решила наступить на горло своим привычкам и одеться как леди. Марти вызвалась сделать мне прическу, украсила ее мелкими синеватыми цветочками из шелковой ткани, а в завершение еще и сбрызнула какими-то особенно приятными духами. Одним словом, после всех этих сборов я даже сама себе нравиться начала.
Мартиша, глядя вместе со мной на отразившуюся в зеркале красотку, лишь довольно хмыкнула и заявила, что я похожа на фарфоровую куколку. А уж Эмильер точно должен был оценить все это по достоинству. В моих мечтах при нашей встрече он просто хватался за сердце, видя перед собой такую неземную красоту. Хотя даже мне самой эта странная мысль почему-то показалась смешной.
И вот, когда стрелки на настенных часах, висящих в нашей комнате точно между кроватями, показали без пяти десять, в дверь постучали. Конечно, я решила, что это Эмиль и сама ринулась открывать. Вот только в коридоре меня ожидал совсем не голубоглазый виконт, а отчего-то недовольная староста.
– Амитерия, – бросила она, оглядывая меня скептическим взглядом. Оно и понятно, все же в платье она меня видела всего раз, в день прибытия в академию. – Тебя вызывает профессор Аркелир. И лучше поторопись. Он сказал, что у него мало времени.