Но самая лихая версия была высказана английской «Уиндоу». Она с твердой уверенностью писала, что на самом деле все газетно-издательские и телевизионные дела Кларка служили лишь прикрытием его основной деятельности, приносившей ему баснословные доходы. По уверениям газеты, Кларк был хозяином мировой сети публичных домов, в постсоветские времена он попытался накинуть свою сеть и на свободную Россию. На встречу с мафией, контролирующей рынок живого товара России и ее бывших республик, он и направлялся на собственной яхте «Глория», оборудованной наподобие роскошнейшего публичного дома. Представители мафии якобы прилетели на огромном гидросамолете, но предложения Кларка их не устроили. В итоге «торговец любовью» стал трупом.
Газеты, принадлежащие «Кларк компани», вышли в траурных рамках с огромными портретами почившего.
Спор между Россией и Украиной в лице майора Непейводы и полковника Иванова разрешился в пользу Москвы, откуда прибыл спецрейсом очень серьезный полковник и изъял все трофеи, с риском для жизни добытые с «Глории». Непейвода подчинился прямому приказу свыше, Иванов вынужден был выполнить распоряжение самого президента Украины.
Примите во вниманье: кардинал
Могуществен, да и коварен очень;
И помню я, что ненависть его
Любые силы приведет в движенье.
Он мстителен — вам нрав его знаком,
А лезвие меча его остро,
И этот меч далеко достает
Где не достать, туда он меч добросит
. Таков совет — он может быть полезен,
Но вот она, подводная скала,
Которой должно вам остерегаться.
В. Шекспир. «Генрих VIII»
(Перевод Б. Томашевского)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ СОН В РУКУ
Глава первая СОН ТУРЕЦКОГО
24 июля 1994 года
Мне опять двадцать пять. Я сижу за рабочим столом в нашем старом с Меркуловым кабинете в городской прокуратуре на Новокузнецкой. Батареи шпарят как безумные. За окном валит огромными хлопьями снег, похожий на клочки ваты, которые остаются на детской елке, когда с нее снимают последние игрушки. От этой жары герань на подоконнике начинает неестественно быстро расти вверх, выбрасывая необыкновенно широкие, как у пальмы, листья.
Я бросаю взгляд налево, туда, где обычно стоит наш коричневый потертый отдельский сейф, но вместо него вижу огромную красную рыбину, нагло подмигивающую мне и разевающую пасть. Я встаю, от жары по моим гладко выбритым щекам струится пот, стены комнаты раздвигаются — я в тропическом лесу. Вокруг летают немыслимой красоты перламутровые бабочки и маленькие, размером с майских жуков, птички, наверняка колибри. Пальмы машут разлапистыми листьями, но прохладнее не становится.
От жары я решаю нырнуть в аквариум, который на глазах, но уж очень медленно, превращается в бассейн. Нырнуть не успеваю. С пальмы, которая в прошлой жизни была геранью, слышится отвратительный скрипучий голос: «Здрррасте!»
«Добрый день», — машинально отвечаю я огромному облезлому попугаю. Попугай встряхивается и кричит еще более мерзко: «Турррецкий, Турррецкий, дежурррная бррригада, на выезд!»
«Что!» — спохватываюсь я. И просыпаюсь. О ужас, позор, Турецкий заснул на работе! Костя Меркулов... Нет! Не Костя — Константин Дмитриевич смотрит на меня немигающим укоризненным взглядом серо-голубых глаз:
«Что же это вы, стажер Турецкий, что ж ты, Саша, отдыхать изволишь, когда преступники по Москве так и рыщут, так и рыщут!» — Голос Меркулова распространяется по кабинету, заползает во все щели. Я вскакиваю, всеми клеточками своего стажерского существа ощущая немыслимый, жгучий стыд, и тут... Этого только не хватало! Как с усталого осеннего дерева, с меня начинает опадать моя одежда: пиджак, рубашка, майка. Я пытаюсь подхватить хотя бы брюки, прекрасно понимая, что последует за ними, но бесполезно...
И тут я просыпаюсь, кажется, окончательно.